– Всё, пацаны, я всех поздравил. Мне «лейка» больше не нужна, – сказал Максим и аккуратно положил телефон на тумбочку.
Лёня взглянул на часы и произнёс:
– Мне пока тоже «труба» не нужна. Маме позвоню минут через сорок, а больше мне звонить некому.
– Слушай, а что ты в Питер своим друзьям-товарищам не звонишь? – поинтересовался Дильёр у Лёни.
– Да ты знаешь, Дильёрчик, во-первых: много лет прошло с момента нашей последней встречи; а во-вторых: не очень хорошо я с ними расстался, – размыто ответил Лёня.
– Что, прямо со всеми сразу? – не унимался Дильёр.
– Со всеми, не со всеми, но как-то стыдно звонить. Да и говорить особо не о чем. Я о их судьбах многое знаю. У меня мама, когда из Курска в Питер ездит могилки проведать, да со своими сослуживцами повидаться, часто моих друзей-товарищей видит. Они ей и рассказывают о всех изменениях в жизни. А мама обо мне вкратце говорит. Так что, пацаны, зачем старое тормошить? – с грустью спросил Леонид, обращаясь (как показалось со стороны) больше к себе, чем к Максиму и Дильёру, а затем, сделав глоток остывшего чая, продолжил:
– У бывших моих друзей в Питере уже давно семьи, дети, достойная работа и подобающая компания. А я что им могу рассказать? Что опять попал в тюрьму? Что у меня всё хорошо? Или как мне здесь сидится? Так я точно знаю, что в пятнадцать лет попасть в тюрьму и выйти от туда «наблатыканым» – это было круто! Сесть вновь в двадцать – опрометчиво, но понятно, учитывая тот образ жизни, какой мы вели. А угодить в тюрьму в тридцатилетнем возрасте, да на тринадцать годков – это глупо! Так что мои россказни им попросту будут неинтересны. А досаждать их воспоминаниями о давно минувших днях я не хочу. Да и они, на вряд ли, поддержат подобный разговор. Плакаться о несправедливости Российского правосудия я тоже не стану. Вот и выходит, парни, что со своими бывшими друзьями из Питера мне говорить абсолютно не о чем! Да и поругался я с ними в две тысячи первом во время последнего застолья в баре.
– Так сколько времени прошло – всё, уж, забылось давно, Лёня! – предположил Максим.
– Всё, да не всё! Если я помню тот неприятный для всех нас спор, то и они на вряд ли забыли, – пояснил Лёня.
– Ладно. Тебе, братан, виднее, – зевая, произнёс Дильёр.
– Слушай, Лёнька, я всё хотел тебя спросить – а что ты с «заохой» какой-нибудь не замутишь? У тебя язык подвешен отлично. Ты много где побывал. Много о чём знаешь. С тобой интересно общаться. Да и с женой ты в разводе. Так что, чего теряешься? – с огромным любопытством, смотря Лёни в глаза, будто ища в них ответ на свой вопрос, поинтересовался Макс, не скрывая лукавой улыбки.
– Спасибо, Максик, за лесть в мой адрес, но мне не нужны «заохи». У меня своё мнение о девушках, знакомящихся заочно, да ещё и с теми парнями, которые лишены свободы, – скупо ответил Лёня и создал на лице