Кому сдавался ночью в плен.
Кто подавал с утра патроны.
А после кофе и лимоны.
И полагал, что насовсем.
А насовсем есть только тлен.
Часы, карманники, вороны.
И уже фыркают вагоны
Вдыхая тягу перемен.
«Когда впотьмах ни охнуть, ни вздохнуть…»
Когда впотьмах ни охнуть, ни вздохнуть
И не нащупать верную дорогу,
Подвешенный,
Воистину от Бога,
Фонарь под глазом осветит твой путь.
Нет опыта и ярче, и мудрей,
Чем отсвет персональных фонарей.
«Из темной бренности веков…»
Из темной бренности веков
Иной дороги не дается:
Работа любит дураков.
А тот, кто любит – тот ведется
На увлеченность, на кураж,
На бескорыстие и смелость.
На гениальную умелость
И проб возвышенную блажь.
У умных нет других забот,
Как только пользовать работу.
Их дни – расписанные ноты
Где всё скрипично наперед.
И ежедневно, «от и до»,
В почасовой своей расплате
Они мечтают о зарплате
Или о выигрыше в лото.
Так повелось, но далеко
Не все на этом свете плохо:
Работа любит дураков
А я люблю её, дуреху.
«Никто не может знать наверняка…»
Никто не может знать наверняка,
Что прячут намалеванные лица.
Как Библию. В руках клеветника.
Или Коран. В кармане у убийцы.
Но кто-то же придумал облака?
Никто не может знать наверняка
Заоблачную роспись отражений
На силуэтах принятых решений,
Всплывающих из нас, издалека.
Но кто-то же придумал искушения?
Нам и не надо знать…
Наверняка
Есть только ты. И я.
И облака.
«Кто он такой, чтоб говорить мне о моём…»
Кто он такой, чтоб говорить мне о моём.
О долге и обязанностях.
Звезды
Наляпаны на плечи
Тускло днем.
Я их не вижу. У меня другие.
И небо, как живая ностальгия,
По времени, в котором не живем.
Кто вы такой, чтоб говорить мне обо мне.
Что делал, как молился.
Удивляюсь,
Чего вам надо?
Мне ли это знать.
Расплесканным рассветом умываюсь
И ночью снова им же укрываюсь.
Мне некого за это упрекать.
Проснусь с благодарением к судьбе:
Кто я такой, чтоб говорить не о себе.
«Владей, хоть половиной суши…»
Владей, хоть половиной суши.
Храни хоть в банке.
Хоть в носке.
Те, кто копаются в песке,
Все украдут.
А нет – разрушат.
Уже наточены ножи,
Как языки у скользкой лжи.
Не страшно.
Новый