Вагончик пригородного поезда не отличался комфортом. Даже в первом классе, для чистой публики, сидячие места не разделялись перегородками купе. Что в данной ситуации было чрезвычайно удобно. Можно было наблюдать сколько пожелаешь, в который раз пробуя психологику на прочность.
За окном бушевала вьюга. Снегопад разошелся не на шутку. Поезд тронулся, как обычно, с некоторым усилием и старательно принялся крутить колесами.
К вагону метнулся опоздавший и запрыгнул на подножку на ходу. Сунул благодарность в кулак проводника и плюхнулся на сиденье. Отдышаться ему было трудно, хоть и распахнул овчинный полушубок. Лицо его раскраснелось. Узнать отдаленно знакомую личность не составило труда.
Ванзаров не сталкивался с ним по службе напрямую, но виделся на больших приемах в Министерстве внутренних дел, к которому относились и корпус жандармов, и охранное отделение. В одном из коих числился по штату, а в другом – исправно служил этот бодрый господин. Понять смысл запутанной иерархии чинов и мест службы мог только российский чиновник, с малолетства отдавший свою любовь государственной карьере. Что к Ванзарову не имело никакого отношения. Зато он помнил, как господин этот щеголял в парадном мундире с аксельбантами и мило раскланивался тогда с чиновником сыска. Теперь же предпочел скользнуть взглядом и весь интерес отдать барышне напротив.
Основной принцип психологики, выученный на горьком опыте и насмешках Лебедева, гласил: выводы надо делать не спеша, когда для этого будет конкретный повод. Наличие в вагоне нотариуса и засекреченного жандарма не говорило еще ни о чем. Вернее, поле вариантов было так обширно, что лучше не тратить на него силы. Ванзаров согласился, что куда полезнее убить время, подмечая черты поведения тех, кто трясся по замороженным рельсам. Эта тихая игра была лучшей тренировкой фокуса «я знаю про тебя все», который неотразимо действовал на доверчивых барышень.
Люди были незнакомы, кто они и зачем оказались в вагоне – тоже неизвестно. На этом чистом листе можно было писать что угодно.
Полноватый коротыш в дальнем конце вагона с отточенными стрелочками усов казался чрезвычайно интересной личностью, в которой можно было покопаться. Его сосед напротив, занявший собой два дивана и еще два – под чемодан, камердинера и бесценную шубу, напрашивался под скорые выводы, но с ними спешить не следовало. Семейная пара, одетая во все новое, включая меховую накидку супруги, была примитивным, а потому трудным орешком. Зато импозантный господин с бритой головой и густой бородищей так и просился навесить на него ярлык, что-то вроде: «купец на каникулах».
Куда