Дама с камелиями. Александр Дюма-сын

молчанием.

      Он распечатал письма и скорее угадал, чем прочел, их содержание, так как каждое было по четыре страницы, и через секунду он снова их сложил.

      – Едем, – сказал он, – я отвечу завтра.

      Мы отправились в полицию, и Арман передал чиновнику разрешение сестры Маргариты.

      Чиновник дал ему пропускной лист к кладбищенскому сторожу; мы условились, что перенесение тела состоится на следующий день, в десять часов утра; я заеду за ним за час до этого, и мы вместе отправимся на кладбище.

      Меня очень занимала мысль присутствовать при этом зрелище, и, признаюсь, я не спал всю ночь.

      Судя по тому, какие мысли одолевали меня, для Армана это была долгая ночь.

      Когда на следующий день в девять часов утра я пришел к нему, он был страшно бледен, но казался спокойным.

      Он мне улыбнулся и протянул руку.

      Свечи у него догорели до конца, и перед уходом он взял толстое письмо, адресованное отцу и заключавшее, по-видимому, его ночные впечатления.

      Через полчаса мы были на кладбище.

      Чиновник уже ждал нас.

      Мы медленно пошли по направлению к могиле Маргариты. Чиновник шел впереди. Арман и я следовали за ним на некотором расстоянии.

      Время от времени я чувствовал, как конвульсивно вздрагивала рука моего спутника, точно судорога пробегала внезапно по его телу. Тогда я взглядывал на него; он понимал мой взгляд и улыбался мне. Но с того момента, как мы вышли от него, мы оба не проронили ни одного слова.

      Неподалеку от могилы Арман остановился, чтобы вытереть лицо, покрытое крупными каплями пота.

      Я воспользовался этой остановкой, чтобы передохнуть, ибо мое сердце тоже было сжато, как в тисках.

      Откуда появляется это болезненное удовольствие от подобного зрелища! Когда мы подошли к могиле, цветы уже были сняты, железная решетка убрана, и два человека копали землю.