Он парировал:
– Но ведь жена-то Софочка.
Другой случай, не столько комичный, сколько горький. После очередного Нового года я вышел утром на Среднеохтинский проспект, помнится, в аптеку. Проспект после новогодней ночи был безлюден. Недалеко от меня шли вразвалку двое подвыпивших мужчин. Вдруг один из них крикнул: «Вон еврей идет!» Поскольку кроме меня и их двоих никого не было, я сразу понял, кого они имели в виду. Остановился. Когда они подошли, обрушил на них ненормативную лексику, которой еще со времен пребывания в интернате хорошо владею. После этого один из них ринулся ко мне с извинениями: «Прости, отец, я ведь и сам воронежский хохол». На что я ответил: «Слышал про воронежский окорок, а вот воронежский хохол – это что-то новенькое». Вслед за репликами последовало предложение вместе выпить и закусить, причем посулили: мы за тебя заплатим. На эту наживку я не клюнул и пошел своим путем.
С уважением отношусь ко всем нациям и народностям, живущим на нашей планете, хотя в каждой из них есть личности, которыми можно гордиться, а есть и подонки. Вслед за евразийцем Львом Гумилевым можно сказать: нет народов плохих или хороших – они разные. Хорошо отношусь и к евреям, среди которых у меня немало друзей. Трагедия евреев (разумеется, не всех, но многих) состоит в том, что они не довольствуются положением дел в обществе, в котором живут, хотя занимают в нем далеко не последнее место. Перефразируем классика: «Владеет ими беспокойство, охота к перемене мест. Для нас – мучительное свойство. Для них же – добровольный крест». Они выступают в роли фермента, жаждущего перемен, однако зачастую и понятия не имеют, как их достичь и чем они обернутся. При этом они и сами наряду с другими становятся их жертвами, что и произошло в результате Октябрьской революции в России. В подготовку и проведение революции (октябрьского переворота) наши правдоискатели, выступая нередко под псевдонимами, внесли весомый вклад. Ради сохранения им подобных за ними нужен глаз да глаз, дабы они не устроили у нас либо в другой части земного шара новую октябрьскую или иную революцию с самыми трагическими последствиями. Мы уже вдосталь ими нахлебались. Этот недостаток присущ и нам, русским. И мы томимы жаждой осчастливить все человечество, а в своем собственном доме до сих пор не можем навести элементарный порядок12.
Вернемся, однако, к Собчаку. Его звездный час наступил с началом избирательной кампании. На первых порах к ней вроде бы никто не относился всерьез. Казалось, что, как и в прошлые «самые демократические выборы», все пойдет по заранее расписанному сценарию – в партийных органах различных ступеней наметят кандидатов в депутаты, причем заранее определят процент членов партии и беспартийных, женщин, молодежи, представителей рабочих, колхозников и интеллигенции, военных и т. д. Однако избирательная кампания спутала все карты: на предвыборных собраниях стали выдвигать множество кандидатов, зачастую самых неожиданных, причем некоторые выдвигали самих себя и проходили. Партийные органы оказались явно не подготовленными ни