Как представляется, при любом из выше указанных подходов не отрицается элемент насилия, в том числе насилия над личностью, который должен минимизироваться в правовом государстве на основе активного использования механизмов саморегуляции. Тем не менее, внедрение таких механизмов в России «вплоть до настоящего времени идёт с большими трудностями. С одной стороны, это неудивительно для страны с сильными этатистскими и даже тоталитарными традициями»29.
3) Такими «традициями», зачастую, оправдывается патернализм, авторитаризм государства, что обусловливает ценность такого принципа конституционной доктрины как примат прав и свобод человека; реализм этого принципа, во многом, зависит от степени избавления государства от «самодержавных замашек». Многие исследователи отмечают, что важным элементом, влияющим на государственность, выступают традиции государственности – «укоренённые в культуре представления о том, как должна осуществляться государственная власть, какие модели поведения свойственны тем, кто эту власть реализует, как должен себя вести простой человек по отношению к государственной власти; они проявляются в преемственности исторических событий, в повторяемости реакций людей на однотипные действия властей, в стереотипности политических действий»30. Другим элементом, продолжает В. Е. Рубаник, выступает менталитет народа, понимаемый как «исторически сложившийся устойчивый умственный (интеллектуальный) и духовный строй (образ) народа. Именно в совокупности традиции и менталитет обеспечивают передачу от поколения к поколению проверенных жизнью фундаментальных социальных ценностей, идей и взглядов»31.
Автор занимает по этому вопросу следующую позицию, которую попытается сформулировать предельно лаконично: если в семье (обществе, государстве) были случаи насилия, то его причины нужно устранять, а не «возвеличивать» насилие в ранг традиций, привычек, менталитета и т. п.
4) Конституционная доктрина в правовом государстве не может ограничиваться установками одной монопольной партии, доминантой одного источника права, «неизменностью курса» политического деятеля и т. п., ибо один из её ключевых принципов состоит в демократических началах и реальном плюрализме, народовластии. В этом плане представляются небезынтересными утверждения о том, что «юридическая сила правовой доктрины определяется её авторитетом в глазах исполнителей и властными полномочиями её автора или носителя. В государствах-партиях решающее значение имеют доктрины, сформулированные вождями квазипартии. Так, в СССР