Взаимосвязь уголовного и уголовно-процессуального права. Монография. Коллектив авторов

(ст. 58), переводчик (ст. 59), понятой (ст. 60) и т. д. Заметим, что в подавляющем большинстве статей УК и УПК многозначность слова «лицо» не вызывает затруднений для понимания каждого из указанных значений³¹⁸ за счет либо ближайшего контекста – текста статьи, в которой оно используется, либо включенности в дефинитивное предписание.

      Что касается синонимии, то невозможность полного отказа от нее в тексте уголовного закона несложно проиллюстрировать на примере главного криминообразующего признака преступления, именуемого в доктрине уголовного права и частично в УК обобщенным термином «общественно опасные последствия». Для обозначения всего многообразия общественно опасных последствий³¹⁹ в распоряжении законодателя для любого уровня обобщения в русском языке имеются только три слова – «вред», «ущерб» и «последствия», которые и используются по тексту УК. При этом в русском языке слова «вред», «ущерб» и «последствия» являются синонимами, то есть разными по звучанию словами, близкими или тождественными по значению, обозначающими одно и то же понятие, но отличающиеся друг от друга оттенками значения (близкие), либо стилистической окраской (тождественные), либо обоими этими признаками³²⁰. Ограниченность словарного запаса в естественном языке ведет к увеличению смысловой нагрузки на каждый из указанных терминов, что проявляется в полисемии, то есть наличии у одной единицы языка более одного значения – двух или нескольких³²¹.

      Как видим, объективно существующие особенности естественного языка не позволяют в полной мере соблюсти терминологическое единство в УК и УПК путем отказа от синонимии и полисемии.

      Данный вывод, однако, не означает, что и стремиться к терминологическому единству, а равно к поиску рациональных способов использования естественных проявлений языка в тексте законов, нет смысла. Практика современного законотворчества иллюстрирует нам массу примеров проявления уже не объективной, а субъективной причины – недостаточного внимания законодателя к выбору языковых средств выражения нормативных правовых предписаний³²². Полагаю возможным согласиться с теоретиками права А. С. Пиголкиным и Т. В. Губаевой, которые считают, что «язык закона не может быть лишен неотъемлемых свойств естественно-языковой системы – проблема лишь в том, чтобы эти свойства в полной мере обеспечивали определенность и точность законодательных предписаний»³²³.