– Уйди лучше в дом престарелых. Там полно мужчин твоего возраста, – в сердцах выпалила Ванда.
Аманда обрадовалась такому неожиданному предложению. Быстро оформила все необходимые документы и переселилась в санаторий для престарелых. В считанные дни она стала всеобщей любимицей, обрела радость жизни, помолодела. Дочь и внучка навещали ее по выходным. Всех устраивало новое положение. Всем было хорошо.
– Значит, не всем, если мама до сих пор огорчена, – подумала Глория. – А я буду лучше думать о том, что теряя, мы приобретаем. Мне хочется петь, смеяться и радоваться весне.
Глория поднялась к себе, распахнув окно. Села на подоконник, запела:
Я – воробей на ветке?
Я – канарейка в клетке?
Да нет, я просто девочка
В оранжевой беретке.
В оранжевой, как солнце,
Что светит с высоты,
Поэтому, поэтому
Меня заметил ты!
– Стоп, – приказала она себе. – Я обещала маме, что не стану влюбляться в этого… человека.
В мыслях возник его хрипловатый с акцентом голос: «Лублу тэбья». Глория спрыгнула с подоконника, задернула занавески, решила подумать обо всем завтра.
Утром она была так рассеянна, что пани Ванда предложила отвезти ее на работу.
– Заехать за тобой вечером? – спросила она, когда Глория вышла из машины.
– Нет. Сегодня вечером у меня свидание с Вацлавом.
– Где? – нахмурилась Ванда.
– В консерватории, – ответила Глория. – Мы будем взламывать рояль Гелены.
– Болтушка, – улыбнулась Ванда и уехала.
Глория осталась стоять посреди площади, залитой солнцем. Куда теперь? Никуда не хочется. Хочется превратиться в травинку и ни о чем не думать. Не думать о том, что все в этом мире конечно, что бесконечна лишь Любовь.
– Мэштаэш? – тихий голос Вацлава прозвучал, как гром.
– Не мечтаю, а думаю о том, что люди, живущие без любви, подобны звенящей меди, – ответила она, почувствовав, как покраснели щеки.
– О, да, – Вацлав сложил молитвенно руки и заговорил нараспев:
– «Если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, – нет мне в том никакой пользы».[1]
– А у вас большое имение? – поинтересовалась Глория. Он кивнул. – Значит вы не охотник за чужими сокровищами?
– Охотнык? – удивился Вацлав. А Глория рассмеялась и рассказала ему обо всех маминых опасениях.
– Мое имя Вацлав Крайновский, – сказал он после того, как Глория замолчала. – Я приехал из Праги, чтобы…
– Только не говорите, что хотите