Он высокий, очень высокий крепкий мужчина спортивного телосложения с правильными чертами лица. В нем правильно все – глаза, глубоко посаженные, густые черные брови, пухлые губы, прямой греческий нос, волевой подбородок. Волосы, чуть вьющиеся темные волосы всегда идеально причесаны. Костюм, галстук, рубашка – все в тон, все дорогое, очень дорогое. Часы каждый день разные. Золотой перстень-печатка на мизинце левой руки. Он старше нее. Он серьезный преуспевающий человек. Он имеет право отчитывать ее.
– Олег… – и через вздох, – Евгеньевич, я решила уехать.
Она поднимает голову и растерянно смотрит в его деловито-серьезные глаза.
– Куда? – спрашивает он, наклоняется, кладет руки ей на плечи. – Куда ты собралась, Вар-ва-ра?
Она смотрит на него и молчит. Она не может, не смеет произнести то, что должна сказать. Она умоляет его догадаться, прочитать все в ее глазах. А он не хочет. Он нарочно хмурится. Он ждет, что она все скажет сама. И она выдыхает:
– Я решила уйти от тебя… О-лег…
Он как-то странно улыбается. Делает насколько шагов назад и говорит тихим, сдавленным голосом:
– Вот и славно. Вот и уходи. Ключи оставь и уходи.
Она медленно поднимается. Слишком медленно даже для ее медлительности. Делает шаг, другой, третий. Ключи, звякнув, опускаются на стеклянный столик в прихожей. Хлопает дверь, крепкая дубовая дверь его квартиры. У него все крепкое, добротное – на века. Лифт отсчитывает этажи. Что-то спрашивает консьержка. Она ей что-то отвечает. Все, как во сне, в замедленной киносъемке. Она идет к метро, надеясь, что он окликнет, позовет, вернет обратно…
Она спускается в метро, заходит в вагон поезда, уезжает. Куда? Куда-нибудь, в одну из точек на карте-схеме, где линия ее судьбы сольется с другой линией, с другой судьбой…
– О-лег, О-лег, О-лег, – стучат колеса.
– О-лег, – стонет ее сердце. – Мне не стало легче, не стало.
– Я не представляла, что все будет так ужасно, так скверно, – думает она, немигая глядя на карту-схему метро…
– Варенька, Варюша, какое у вас удивительное, редкое имя, – проговорил он, прижав ее руку к своим губам. Нет, это был не поцелуй, а легкое прикосновение теплых губ к холодным пальцам. Он улыбнулся и прошептал:
– А меня зовут Никита.
Они стояли в переполненном вагоне метро. Со всех сторон их теснили люди. Час-пик. Почему она заговорила с этим совершенно незнакомым человеком так, словно они были старинными приятелями, на время разминувшимися в большом городе и вновь обретшими друг друга? Они вошли в вагон вместе. Он высокий, светловолосый, худощавый юноша с утонченными чертами лица, ясными голубыми глазами, на щеках румянец – на улице мороз. Джинсовая куртка с подкладкой