Попрощавшись с девочками и своей начальницей, Бабаев сложил в портфель свои книги и справочники по экономике и планированию и вышел из отдела, чтобы уж больше в него не возвращаться. В кассе его уже ждали расчетные деньги, премия и даже тринадцатая зарплата. К одиннадцати часам утра он покинул завод. Его согревала лишь мысль о том, что раз уж для него наступила новая жизнь, то и трудовую деятельность пора начинать по-новому.
Очень непривычно для него было средь бела дня, вместо того, чтобы сидеть за своим видавшем виды, покарябанным столом, вдыхать свежий утренний воздух, ароматы свежеполитых клумб, с каким-то новым чувством озирать пробуждающуюся природу, слушать пение птичек и тарахтенье газонокосилок.
Сидя на лавочке, он прислонился к фонарному столбу.
Это был совершенно новый железный столб. Он мог простоять века, если бы был достаточно глубоко вкопан. Кроме того, он был выкрашен. Его сладко щекотала мысль, что часть своей краски он оставит на плаще сутулого человечка, имевшего неосторожность к нему прислониться. А кроме того, он сурово и непреклонно исполнял свое главное предназначение. Он нес миру свет. Правда, ночью свет почему-то не зажигался, зато днем горел в полную силу.
Источником света служила большая, продолговатая, сиреневая лампа.
Лампа также была очень молодой. Ей отроду не было и нескольких месяцев. Но с самого дня рождения она была неизлечимо больна. Выпущена она была в конце квартала, стекло для нее варили с грубейшими нарушениями технологии, стенки изобиловали микроскопическими трещинками и кавернами, которые с пугающей неизбежностью пропускали воздух и выпускали драгоценный инертный газ. Спираль ее из последних сил испускала фотоны, но вместе с ними теряла и драгоценные электроны из своей хрупкой вольфрамовой оболочки. Неожиданно в цепи скакнуло напряжение – и лампа лопнула, брызнув осколками на шляпу скорчившегося внизу человека…
На какие-то доли секунды Руслан удержался в усике, торчавшем из цоколя. Но усик быстро остывал на свежем прохладном вет… (но-но, никакого ветра! Это же Массив!) И облачко гравитонов переместилось в длинный гудящий провод.
Провод протянулся на многие километры. Тяжелыми узлами оплетал он фарфоровые изоляторы, тщетно пытался согнать садившихся на него голубей и всем своим многожильным телом ощущал мощный поток мчавшегося по нему электричества…
В первые наносекунды Руслан растерялся и даже не осознал, что с ним, собственно, произошло. Его сознание оказалось раздробленным на мириады частиц, которые хаотически неслись куда-то, подталкивая и опрокидывая друг друга, сталкивались, поворачивали назад и снова устремлялись вперед. Он совершенно потерялся, растворился в этом безграничном