Наконец наваждение прошло. Артур тряхнул головой и увидел, как Ланселот уходит, неся в руке скомканный платочек с кровью королевы. Гвиневра смотрела ему вслед, и ее голубые глаза были наполнены слезами. Король поднялся со своего места и велел зрителям поздравить победителя. Ланселот сделал круг почета и поклонился. Трибуны взорвались радостными криками: «Да здравствует рыцарь Ланселот и его Прекрасная Дама, королева Гвиневра!»
Артур отвернулся от окна, и отвлекшее его воспоминание рассеялось. Странно, он давно женат на Гвиневре, но так и не понял ее до конца. Любит ли он ее? Да. Еще сильнее и болезненнее, чем раньше. Но почему тогда сквозь пальцы смотрит на ее дружбу с Ланселотом? Потому, что любит.
Артур до боли сжал сцепленные пальцы и уткнулся лбом в мозаику. Как король, он должен примерно наказать распутников. Народ требует судилища! Иначе они не успокоятся. Только – какой толк? После того злополучного турнира он выгнал Ланселота из города. Рыцарь вернулся к себе в поместье, благополучно женился, и его жена родила ему сына. И что? Недавно Ланселот со своей супругой приехали в Камелот! И рыцарь вновь влюбился в королеву. Или – королева в рыцаря? А что делать теперь ему, Артуру, чтобы не быть посмешищем в своем собственном королевстве? Наверное, придется уйти на войну или отправиться на поиски Грааля? Пусть время расставит все на свои места в его отсутствие? Нет, от себя не уйдешь. Как он от этого устал. Он никогда не был ревнивым, но сейчас у него тоскливо сжимается сердце, когда он видит, как Гвиневра смотрит на Ланселота. Почему она никогда так не смотрит на него, Артура?
Король тяжело вздохнул и повернулся к Эктору. Шут был единственным человеком, в котором Артур чувствовал родственную душу и кому он мог доверять. Эктор полулежал на троне, свесив свои недоразвитые ноги с подлокотника. Он опять что-то напевал себе под нос. Артур поморщился и постарался отвлечься от мрачных дум, в клочья разрывающих его душу:
– Что ты там опять поешь? Очередную гадость, мерзкий сплетник?!
Получилось не зло, поэтому шут лишь поморщился и заметил довольно ядовито:
– Так почему же ваша милость не подвесит меня на кончик копья и не прибьет за шиворот на главные ворота города? Сэр Мордред неоднократно обещал это сделать.
Артур хмыкнул и сел рядом с шутом на дубовый стул.
– Эктор, спой мне какую-нибудь балладу, они у тебя хорошо получаются.
– Тогда пусть ваша милость подаст мне лютню.
– Ты негодяй! – вскипел Артур.
– Я