Судья. Можно тебя поздравить, Ева?
Ева. Папка, ты нехороший. Целую неделю я торчу тут, в чужом доме, читаю один и тот же старый роман и сижу с атташе и его теткой. Можно просто лопнуть от скуки!
Пунтила. Мы так спешили, я их все время торопил, говорил – не засиживайтесь, мне надо потолковать с дипломатом насчет помолвки. Я радовался, что ты тут, в гостях у своего атташе, что тебе есть с кем поговорить, пока мы задерживаемся. Осторожней, Матти, как бы чего не случилось. (С бесконечными предосторожностями вносит вместе с Матти чемодан.)
Судья. Может быть, ты поссорилась с атташе, иначе ты бы не жаловалась, что вам скучно вдвоем.
Ева. Ах, не знаю. С ним даже поссориться нельзя.
Судья. Пунтила, по-моему, Еве этот брак не по душе. Говорит, что с атташе даже поссориться нельзя. Я вел однажды дело о разводе: жена заявила, что муж ни разу не дал ей по физиономии, когда она швыряла в него лампой. Она пожаловалась в суд, что он к ней невнимателен.
Пунтила. Так. Ну что ж, это тоже очень удачно. За что Пунтила возьмется, все будет удачно. (Еве.) Значит, ты несчастлива? Я тебя понимаю. Мой тебе совет – брось этого атташе. Разве он мужчина?
Ева (видит, что Матти ухмыляется). Я только сказала, что, кажется, мне с ним вдвоем скучно.
Пунтила. А я что говорю? Выходи за Матти. С ним не соскучишься.
Ева. Папа, ты невозможный человек! Я только сказала – кажется. (Матти.) Отнесите чемодан наверх!
Пунтила. Постой! Вынь-ка сперва пару бутылочек! Мы с тобой, дочка, сейчас обсудим за бутылочкой – подходит мне атташе или нет. Ты хоть помолвлена с ним?
Ева. Нет, о таких вещах мы даже не разговаривали. (Матти.) Не открывайте чемодан.
Пунтила. Что? Вы еще не обручились? За три дня? Чем же вы занимались? Что же он за человек после этого? Вот я – в три минуты обручусь с кем угодно! Давай его сюда, твоего атташе, а я приведу всех судомоек и покажу, как я обручусь – молниеносно! Давай бутылки, там бургундское. Нет, лучше давай ликер!
Ева. Нет, больше пить я не позволю! (Матти.) Отнесите чемодан ко мне в комнату, вторая направо.
Пунтила (в испуге, видя, что Матти поднимает чемодан). Евочка, это нехорошо с твоей стороны! Неужели ты родного отца заставишь умереть от жажды? Обещаю тебе, я потихонечку выпью с кухаркой или с горничной бутылочку – и Фредрику дадим, видишь, он тоже помирает от жажды. Надо его пожалеть!
Ева. Я нарочно не ложилась спать, чтобы ты не будил служанок.
Пунтила. Я уверен; что Клинкманша – а где она, кстати? – сама с удовольствием посидит со мной. Фредрик устал, пусть идет спать, а я кой о чем поговорю с Клинкманшей, я давно собирался с ней поговорить, мы всегда были неравнодушны друг к другу.
Ева. Пожалуйста, возьми себя в руки. Госпожа Клинкман и без того разозлилась, что ты опоздал на три дня. Вряд ли она и завтра к тебе выйдет.
Пунтила. А я к ней постучусь – и все улажу. Я знаю, как с ней обращаться,