Однако со временем обоснованность стандартизации уголовно-процессуальной формы безотносительно к тому, что является предметом ее действия, стала справедливо ставиться под сомнение. Единый порядок производства по уголовным делам из всех европейских государств сохранялся только у нас. В результате догматической приверженности универсальному принципу мы получили на долгие годы процедуру крайне громоздкую, связанную с крупными материальными затратами, которые не могли себе позволить даже экономически благополучные государства, а самое главное, не страхующую от поверхностного рассмотрения уголовных дел, судебных ошибок[72]. Особенно нецелесообразным оказалось применение обычного, развернутого процессуального порядка по делам о несложных преступлениях. Необходимость выполнения многих формальностей, связанных с соблюдением такого порядка приводила к тому, что простые дела, расследование которых могло быть завершено за несколько дней, находились на предварительном производстве «законные» два месяца. В результате стадия предварительного расследования по такого рода делам приводила к чрезмерному усложнению и затягиванию производства по делу, ослабляя надежность процессуальных гарантий прав участников процесса – обвиняемого, потому что он вынужден был в ожидании своей участи длительное время оставаться подследственным, и потерпевшего, потому что отдаление судебного разбирательства лишало его возможности получить возмещение материального и морального вреда, причиненного ему преступлением. Стало очевидно, что достижение целей уголовного судопроизводства по ряду категорий уголовных дел требует применения особых процессуальных средств.
Ряд авторов пришли к выводу о том, что повышению эффективности уголовного судопроизводства, которая определяется тем, насколько действующая уголовно-процессуальная форма справляется со своими функциями – служит достижению его целей и задач, будет способствовать ее дифференциация