Пока они поднимаются по склону и легкая поросль сменяется настоящим лесом, Бергетт снова заводит песню о рыцаре и леди.
Гилэйн хочет побыть в тишине и послушать шепот ветра в листве, шелест травы и лесные шорохи. Но просьба замолчать наверняка обернется чем-нибудь ужасным.
Подлесок раскрашен в два цвета – багрянец цветов и зелень побегов. Сам лес, густой и хвойный, кажется черным. Тени сгущаются между деревьев – сосен, кедров и елей, кустарников болиголова и остролиста, еще с зимы пестрящего кроваво-красными ягодами.
Солнце скрывается за кронами деревьев.
Неба больше не видно.
Бергетт резко прекращает петь.
– Ну а теперь, малявка…
Гилэйн убегает раньше, чем в ее лицо впиваются ногти – Бергетт объяснила бы глубокие царапины встречей с остролистом.
Гилэйн бежит быстро, как лань, подныривает под ветвями и перепрыгивает через торчащие из земли корни. Под ногами тут и там мелькают грибы, вереск и колючая трава. Бергетт справляется с препятствиями куда хуже и быстро остается далеко позади.
Тени сгущаются все сильнее – и яркий день прямо на глазах оборачивается ночью.
Ох, просто замечательно.
Поблизости ни единой тропинки. Ни одной приметы. Совершенно непонятно, как теперь добираться до хижины Вдовы.
«Надо было остаться. Или хотя бы броситься в другую сторону, – судорожно размышляет Гилэйн, пока мчится по лесу. – Зачем я побежала именно сюда?»
Но куда еще было бежать? Ноги сами принесли ее. Множество раз ей доводилось видеть, как злится Бергетт, но в этот раз на лице сестры отражалась такая жажда убийства, такая ненависть плескалась в глазах цвета змеиного яда, что Гилэйн просто бросилась наутек. И теперь она, словно загнанный зверь, мечется в поисках безопасного укрытия…
Но его нет.
Да и откуда бы ему взяться?
Она останавливается, только когда видит Древо – хотя задыхается, а бок то и дело пронзает острая боль. Добравшись до него, Гилэйн падает на колени, вжимает голову и ждет, когда Бергетт наконец настигнет и изобьет ее.
Древо – наполовину дуб. Или, вернее, два дерева, дуб и граб, корни которых переплелись так тесно, что они выросли практически на одном месте – и стали единым Древом.
В дремучей чаще, наполненной тенями, только Древо облачилось в зелень раньше срока. Листья еще не распустились до конца, но уже стали роскошной кроной, ажурной и раскидистой. С ветвей граба, словно сережки, свисают желтые метелочки соцветий.
Древо устремляется ввысь сквозь застилающую небо листву соседей. Сверху, разлетаясь золотистыми брызгами, льется водопад солнечного света.
Гилэйн медленно поднимает голову и рассматривает Древо, как будто в первый раз. Сейчас она действительно замечает кое-что новое – витки кем-то закрепленной виноградной лозы, обещающей к осени дать горсть синих ягод, и подвешенный на шнурке деревянный амулет. Некоторые ветки обвязаны лентами и тесьмой, ничуть не похожими на те, что можно