Собрание сочинений. Том первый. Рассказы и повести. Сергий Чернец

грубые, жестокие; но теперь что (?) – разве не то же самое? Действительно, в мое время жили без церемоний. Наказывали за проступки детей – ремнем били. И на селе порядок был, если что…. Раз, помню, паренек один жути гнал всей округе, угрожал и младших обирал и грабил. Так мужикам надоело, и собрались и врезали ему по первое число, – враз, как шелковый стал. Вот вам пример. А не ждать милости от властей, которые также не хотят работать…. Теперь, конечно, уже не та категория людей, и не бьют детей, и живут чище, и наука стала больше, – но, однако, душа-то человека все та же, никакой перемены. Вот, живет здесь у нас бизнесмен один. Стройкой занимается и прочим, канавы копает его фирма. Работают у него беспаспортные бомжи, которым деваться некуда. По субботам надо расчет давать рабочим, а платить-то не хочется, денег жалко. Вот и нашел он себе прораба, тоже из бродяг, хотя и в шляпе ходит. Он и дает расчет работягам, – совсем мало, не столько как обещали. Вот приходят рабочие за расчетом и возмущаются, – прораб им: «нету!» Ну, слово за слово, начинается брань, потасовка…. Бьют его и руками и ногами, – народ озверелый с голоду-то, – бьют до бесчувствия, а потом и уходят кто куда. Хозяин же отливает своего прораба холодной водой, потом ему деньги «в зубы», а тот и рад стараться. Да…. А в следующую неделю приходит новая партия рабочих канавы копать; приходит, деваться некуда…. В субботу опять прораба бьют, и каждый раз такая картина.

      Я перевернулся на другой бок, лицом к спинке дивана, пробормотал ему: «спокойной ночи», но он не услышал и продолжал говорить, рассказывать.

      – А вот другой пример. Как-то была в поселке сибирская язва, – скотина дохла, так сказать, как мухи. И ветеринары тут ездили, и строго приказано было, чтобы павший скот зарывать в землю, заливать известкой и прочее, на основании науки. И моя корова издохла. Я, со всякими предосторожностями, зарыл ее в лесу, еле перетащил еще через поле тогда, одной известки вылил на нее ведер десять. И что вы думаете? Об охране природы знает ли наша молодежь!? Мои молодцы, сыночки эти паршивые, – ночью вырыли корову, содрали с нее шкуру и продали за триста рублей. Вот вам! Подумать тут есть над чем! Значит люди не стали лучше и умнее, но глупее и хуже, и значит, как волка ни корми, а он все в лес смотрит. Так оно! А? Как вы полагаете?

      Я не ответил и Важин снова прилег у себя в комнате. Было немного душно, печь обильно протопили, наверное, из-за меня, как гостя, перестарались. Важин лежал у себя и, размышляя, охал, стонал и говорил самому себе: «Да… так», – и мне уснуть, никак не удавалось.

      – Вы спите?

      – Нет, – ответил я.

      Важин встал и через всю комнату прошел в сени. Оттуда, стуча пятками, на кухню – воды напиться.

      – Хуже всего на свете, – это глупость человеческая, – говорил он немного погодя, вернувшись с ковшом.

      – Вот моя жена, Анна стоит на коленках и богу молится. Молится каждую ночь, и поклоны бухает об пол. А зачем молится: первое, чтоб детей в ученье отдать.

      Она думает, что без высшего