– Давай сделаем крюк, – предложил я, – посидим на Ватрушке и по Фонтанке дойдем до дома.
Полина кивнула и направилась к Невскому.
– Эй, – удивленно сказал я, – ты не знаешь, где Ватрушка? А где Сайгон, где Климат?.. Может, вы не местная, девушка?
– Я местная, – улыбнулась Полина, – но не сентиментальная. Любой европейский город не хуже Петербурга. Даже лучше. Чище и вообще…
– Похоже, Полина, у тебя есть страшная тайна в прошлом. И город ты не знаешь, и фотографии у тебя сгорели. Может, ты самозванка, кого-то обобрала, может, у кого-то отобрала наследство?
– А может, кого-нибудь убила и съела, – засмеялась Полина.
– С тебя станется, – сказал я и небрежно спросил: – Как тебе Андрей, понравился?
– Симпатичный, – равнодушно ответила Полина.
Симпатичный… Полина настолько поглощена своей карьерой, настолько сексуально неактивна, что на нее не действует даже такое сексуальное обаяние, я бы даже сказал животный магнетизм, как у Дашиного нового мужа…
Андрею постоянно звонили по трем телефонам, он кому-то что-то разрешал, кому-то что-то запрещал, кому-то велел что-то сделать. От него зависят люди и вообще что-то зависит. Ну, и при чем здесь я? Почему-то Дашин муж вызвал у меня неприятное чувство…
Я же не прямолинейная Полина, я привык себя анализировать, и, конечно же, я знаю ответ на этот несложный вопрос по предмету «география меня».
Есть у меня одна детская мыслишка, не могу сказать, что она меня мучает постоянно, но как фон, пожалуй, существует с тех самых пор, как мы приехали сюда, в Питер. Мыслишка невесть какая, не сказать, чтобы очень сложная, но моя.
…Всегда есть они и есть мы. Они нами как-то управляют, командуют, влияют, и хоть мы и говорим презрительно «а-а, они…», в душе все же понимаем, что что-то в них такое есть, чего нет в нас, и мы сами никогда не могли бы управлять, командовать, влиять… Я встретил в Питере своих однокашников, сослуживцев – кое-кто из них вырвался из стада и стал они… Да, большинство из них стали еще в большей степени мы – стадо. Но я-то, я, человек неординарный, умный и талантливый, почему оказался среди этих мы?!..
Я ведь только по внешней видимости из этой породы питерских мальчиков-интеллектуалов, которые с рождения убеждены в своей элитарности, – вот он, мир, а вот такой замечательный я. Человек моего интеллекта не обманывает сам себя, и я понимаю, что вся эта элитарность яйца выеденного не стоит. Что я не творческий человек, то есть я творец, конечно, но среди себя. Все мы в юности наполнили себя, как ведро водой, модными цитатами, стихами и всю свою жизнь собирались встать на стул и прочитать миру стихотворение в надежде, что мир будет