О, звёзд холодное сиянье, что
прячете от наших глаз?
Что вы несёте нам – познание, иль
просто бережёте нас?!
Я проснулся в хорошем настроении. Накормил и перепеленал Лисику, убрался у коровы. Молоком были наполнены все банки, ну ничего, Галя потом с ними разберется. Творогу и масла будет вдоволь. Хорошенько протопив печь, начал собираться в роддом. Старую корзину я прошлифовал наждачной бумагой, протер тряпицей, и она стала как новая. На дно положил старую подушку. Лисика спала, когда я осторожно положил малышку, завернутую в пелёнки и одеяло, в корзину. По пути зашёл в магазин и купил яблок, Галя их очень любит. В роддоме постучал в окошко-форточку. Галя пришла быстро, на руках она несла нашего сына. Наконец-то я его увидел не во сне, а наяву. Сын был таким же маленьким, как и Лисика, да и походил на неё. Мы с Галей обнялись. Я готов был целовать ей руки и ноги, соскучился ужасно. Последние два дня были для меня тяжёлыми ещё и потому, что рядом не было моей любимой жены. Наконец я кое-как успокоился. Нужно как-то рассказать Гале о Лисике, но как и с чего начать? Девочка облегчила мою задачу, она начала шевелиться и кряхтеть.
– Кто это у тебя там? – спросила Галя.
– Это… это ребёнок.
– Чей ребёнок?
– Понимаешь, Галя, эта девочка осталась сиротой. И она последняя девочка чудь. Не мог же я её бросить.
Галя молча сверлила меня глазами.
– Что означает «чудь», она больна?
Я поспешил её успокоить.
– Нет, не больна, просто очень похожа на нас с сыном.
И я рассказал ей про Нюрку и про чудь.
– Ну ты даёшь: у меня, значит, младенец, и у тебя тоже.
Галя посмотрела на мои порезанные мизинцы.
– Бедные вы мои. Подержи-ка сына, я её возьму.
Малышка не спала, смотрела на Галю и шевелила крохотными губками.
– Она хочет мне что-то сказать! – засмеялась жена. – Кушать хочешь, маленькая, ну, давай, попробуем. Иди сюда, вот так.
Разговор, которого я так боялся,