– И что вы сделали?
– Доехала до усадьбы Бакстера, считая, что у меня достаточно времени, чтобы успеть приехать туда, навести справки, а потом вернуться и прийти к вам в назначенное время, в десять тридцать.
– И что же случилось?
– Ворота были открыты. Я подъехала к дому. Позвонила в дверь. Никто не открыл. Тогда я развернула машину…
– Почему вы не шли пешком?
– Я боялась собак. Решила, что, если там есть сторожевая собака, лучше сидеть в машине.
– Понятно. Дальше.
– Я объехала вокруг дома, но не хотела ставить машину прямо на дороге, так что стала потихоньку разворачиваться и отъезжать к обочине. Вы помните, вчера шел дождь, и трава у дороги была сырая. Задние колеса у меня оказались слишком далеко от дороги, одно из них соскользнуло, и, когда я попыталась выйти из машины, колесо крутилось. Я все же открыла дверцу, вышла и направилась к дому. И тут увидела, что из высокой травы около кустов торчит мужская нога в штанине и ботинке. Тогда я прошла пару шагов вперед и увидела другую ногу, вроде бы скрюченную. Я раздвинула кусты и тут же наткнулась на мертвое лицо Фелтинга Граймса.
– Он был мертв?
– Мертвее некуда.
– Вы до него дотрагивались?
– Да, я наклонилась и дотронулась до его лица. Оно было холодное.
– Почему вы решили, что его убили?
– Да потому что грудь у него была пробита пулей.
– Так, – сказал Мейсон, – продолжайте. Давайте послушаем финал. Что вы сделали?
– Я до смерти перепугалась. Побежала обратно к машине, села в нее и попробовала завести. Колеса немного покрутились вхолостую, потом я выехала на дорогу и выбралась наконец оттуда.
– А револьвер? – спросил Мейсон.
– Из-за револьвера я совсем потеряла голову. Выезжая из ворот усадьбы, я снизила скорость. У ворот росли какие-то кусты. Я вышла из машины и забросила револьвер туда как можно дальше. Потом снова села за руль и поехала к Нелл, чтобы сказать ей… но тут вспомнила, что мне нужно к вам, и… и вот я здесь.
Мейсон бросил взгляд на свою клиентку, потом на Деллу Стрит и сказал:
– Вы знаете, Гвинн, я вспомнил, что о вас говорила ваша подруга Нелл Граймс.
– Что же?
– Что вы не умеете врать.
Гвинн покраснела. С недовольным видом она поднялась было со стула, но тут же снова уселась в напряженной позе на самый краешек.
– Меня это возмущает, мистер Мейсон!
– Эта ваша история… – начал Мейсон.
– В ней все правда, – перебила она. – А возмущает меня, когда говорят, будто я не умею врать. Я первоклассная врунья, и уж если бы я выдумала какую-нибудь историю, она звучала бы куда правдоподобнее, чем эта, и была бы гораздо интереснее. Конечно, очень странно, что полицейский подсовывает мне через окно машины револьвер, чтобы я защищалась от его же приставаний, но ведь он понимал, что иначе я его не впущу, а ему нужно было, чтобы я его впустила. Он не знал, что делать… Я говорю правду!
–