Последующие поколения философов, возможно, под воздействием строгой критики Юма и Канта, не осмеливались задуматься над вопросом «Почему существует Нечто, а не Ничто?». Великий пессимист Шопенгауэр, объявивший, что загадка бытия есть «маховое колесо, поддерживающее в движении часы метафизики»17, тем не менее называл тех, кто притворялся, что разрешил ее, «дураками», «тщеславными хвастунами» и «шарлатанами»18. Немецкий романтик Фридрих Шеллинг утверждал, что «главная задача всей философии – это разрешение загадки существования мира». Однако вскоре Шеллинг пришел к выводу, что бытие невозможно объяснить с помощью разума: самое большее, что мы можем сказать, это то, что мир возник из недр вечного небытия в результате непостижимого скачка. Гегель написал много туманных текстов на тему «исчезновения бытия в небытие и исчезновения небытия в бытие»19, но датский мыслитель Серен Кьеркегор с иронией назвал диалектические ухищрения Гегеля «рассуждениями торговца пряностями»20.
В начале XX века интерес к загадке бытия несколько возрос, в основном благодаря французскому философу Анри Бергсону. «Я хочу знать, почему существует Вселенная», – заявил Бергсон в книге «Творческая эволюция», выпущенной в 1907 году. Бергсон считал, что все сущее: материя, сознание и Сам Бог – есть «победа над небытием». Впрочем, после долгих размышлений он пришел к выводу, что эта победа вовсе не так удивительна, ведь противопоставление «Нечто и Ничто» основано на иллюзии – на иллюзии возможности существования Ничто. С помощью ряда сомнительных аргументов Бергсон якобы доказал, что идея абсолютного Ничто содержит внутреннее противоречие, подобно идее круглого квадрата. Поскольку идея Ничто не имеет смысла, то и вопрос «Почему существует Нечто, а не Ничто?» тоже не имеет смысла.
Этот удручающий вывод никак не повлиял на Мартина Хайдеггера, который считал Ничто вполне себе существующим в виде этакой отрицательной силы, угрожающей уничтожить сферу бытия. В самом начале серии лекций, прочитанных в 1935 году во Фрайбургском университете (где он получил должность ректора после принесения присяги гитлеровскому национал-социализму), Хайдеггер назвал вопрос «Почему существует Нечто, а не Ничто?» самым глубоким, самым далеко идущим и самым фундаментальным из всех вопросов.
И как же Хайдеггер отвечал на этот вопрос в ходе чтения лекций? Почти никак. Он пространно распространялся об экзистенциальном значении вопроса; занимался любительской этимологией, сваливая в кучу греческие, латинские и санскритские слова, связанные по происхождению с «Sein», немецким словом «бытие»; восхвалял поэтические достоинства досократиков и греческих драматургов. Когда в конце последней лекции Хайдеггер сказал, что «тот, кто способен задать вопрос, способен