Тропы Трояна. Василий Сахаров

о событиях на севере, её не было. А та, что имелась, устарела, поскольку Лукоморская и Поднепровская орды половцев весь прошлый год находились в состоянии войны с ромеями. Правда, уже в этом, одна тысяча сто сорок восьмом году от Рождества Христова с ними было заключено перемирие. Однако сути это не меняло. Достоверной информации было мало, и всё, что патриарх точно знал, укладывалось на одном листочке папируса. Русские епископы желают отделения от Константинополя, и иначе как церковным сепаратизмом назвать это было нельзя. Допустить раскол значило утерять немалую часть доходов и растерять уважение. После чего примеру славян могли последовать другие дальние анклавы ортодоксальной церкви. Поэтому требовалось задавить великого князя Изяслава Мстиславича, поставить в Киеве своего митрополита и разогнать недовольных Константинополем епископов по глухим скитам. Вот только для этого нужна поддержка местных князей и священнослужителей, и наиболее влиятельным среди них был новгородский епископ Нифонт – весьма уважаемая личность и, что немаловажно, сам русич, который, согласно последним известиям из Киева, был задержан великим князем в столице и томился в одном из монастырей. По этой причине, прежде чем собрать группу, которая должна отправиться на Русь, патриарх написал Нифонту официальное письмо:

      «Со Святым Духом сыну и сослужебнику нашего смирения радоваться о Господе, доброму пастырю Христова стада словесных овец, господину епископу Великого Новгорода Нифонту.

      Слышали мы, господин, о твоём праведном страдании во имя Бога от митрополита Клима, который взял Киевскую митрополию своим соизволением и без нашего благословения, а ты, честный отче, запрещал ему сию великую дерзость, не хотел с ним служить и не поминал его в своих молитвах. За это ты претерпел от него много зла и укоризны, словно святой. И ты страдал, и терпел ради Божьей правды от аспида Клима и его злых советников, и за это будешь отмечен Богом, брат, и причислен к прежним святым, поскольку пострадал за веру, как святители Русской земли, но всем показал образец своего терпения. Мир тебе, отче, и нашего смирения, страдалец Христов. Будь благословен вовеки. Аминь».

      Это было открытое послание, которое должно разойтись по всем землям славян и показать, что патриарх помнит о Нифонте, ценит епископа и поддерживает. А помимо этого патриарх написал ещё несколько тайных писем. Одно своему доброму знакомому, с которым он близко сошёлся ещё на Кипре, епископу Полоцкому Козьме. Другое было адресовано галицким священнослужителям и князю Владимирко Володаревичу. Третье предназначалось суздальскому князю Юрию Долгорукому и его второй жене, ромейке по происхождению. А четвертое Николай Музалон хотел отправить своему родственнику князю Святославу Ольговичу, чья мать, Феофания Музалон, являлась родной тёткой нынешнего патриарха. Все люди, которым писал Николай Четвёртый, были обязаны действовать заодно, и верховный священнослужитель Восточной Римской империи знал, что они поступят по его совету, объединятся и вновь вернут Русскую церковь под контроль Константинополя.

      После