Разведчик стоит денег: ведь агентам надо платить. Но так как эти деньги дает казна, даже самый бесшабашный генерал, лихой рубака, которому претят штабная писанина и бюрократические формальности, чувствует себя обязанным надлежащим образом оформить свои расходы на разведку. Генерал Вашингтон скрупулезно вел книгу записей денежных трат на получение шпионской информации. Обычно он выдавал аванс из своего личного фонда, а затем включал эту оплату в общий счет своих расходов, который посылал конгрессу. И поскольку финансовые выкладки аккуратно разносились по бухгалтерским книгам, можно точно определить: за годы войны он израсходовал почти семнадцать тысяч долларов на эти цели – значительную по тем временам сумму. Уолсингем в Англии за двести лет до Вашингтона тоже вел записи, и именно из них нашим современникам удалось выяснить детали его разведывательных операций.
Однако официальные отчеты отражают не только финансовую сторону деятельности разведслужб. Характерная черта шпионажа в военное время – это некоторый разрыв между завершением агентурной операции и ее оплатой. Агента забрасывают за линию фронта, и он не может возвратиться домой, пока не закончится война. Или же штаб, с которым шпион сотрудничал, могли спешно передислоцировать в другое место, а его оставить одного на территории противника без связи и, главное, без всякого вознаграждения. Случалось, что спустя многие годы и порою лишь из-за того, что бывший агент или его наследники попадали в тяжкое финансовое положение, ими предъявлялся иск к правительству по поводу оплаты прежних заслуг. А поскольку разведка все-таки секретное дело и ее стараются вести, не привлекая лишних людей, может статься, что не найдутся живые свидетели и документы, которые подтвердили бы иск. Подобные случаи нередко помогают выявить интересные подробности разведывательных операций в нашей истории, которые в противном случае могли бы остаться неизвестными.
Так, в декабре 1852 года некто Даниэль Бриан обратился к мировому судье в Таиога-Каунти (штат Нью-Йорк) и дал под присягой показание о своем отце Александре Бриане, скончавшемся в 1825 году. Даниэль Бриан заявил, что генерал Гейтс в 1777 году вызвал его отца и сказал ему, что хотел бы послать его «в неприятельскую армию в качестве шпиона, поскольку ему в этот критический момент необходимы точные сведения о неприятельской артиллерии, числе пушек и их калибрах и, по возможности, данные о предполагаемых маршрутах передвижения неприятельских войск». А было это накануне битвы под