Я сбросил негодяя и придавил его к полу тяжелыми сапогами. Он выхватил из-за пазухи пистолет, но я пинком выбил оружие, а затем опять рухнул на святого отца, упираясь коленями ему в грудь. Тот страшно закричал, а я, наполовину слепой, стал шарить кругом в поисках сабли, которую он так хитро спрятал. Я уже нащупал ее, смахнул с лица кровь, готовясь проткнуть мерзавца, когда карета вдруг завалилась на бок, и рукоять выскользнула у меня из пальцев.
Не успел я прийти в себя, как дверца распахнулась, меня схватили за ноги и выдернули на дорогу. Упав на камни, я увидел десятка три головорезов, но до чего же я им обрадовался! Дело в том, что в драке ментик съехал мне на голову, и теперь я смотрел на бандитов раненым глазом. По этой вот морщинке и шраму вы сами можете убедиться – шило прошло между глазницей и яблоком, но я-то понял, что не окривел, только когда меня вытащили. Несомненно, предатель хотел воткнуть иглу прямо мне в мозг. Он все-таки повредил внутреннюю кость головы, и позже эта рана беспокоила меня куда больше, чем остальные семнадцать.
Итак, головорезы с проклятиями вытащили меня из кареты и стали избивать. Прежде я часто замечал, что горцы обматывают ноги тряпками, но и подумать не мог, что буду настолько им за это благодарен. Мое лицо залила кровь, я не двигался, и они решили, что я потерял сознание, а между тем я старательно запоминал каждую гнусную рожу, чтобы при случае узнать и всех отправить на виселицу. На головах у бандитов были желтые платки, из-за широких красных кушаков торчали рукояти кинжалов и пистолеты. Оказалось, что крутой поворот дороги перегородили двумя валунами, из-за них колесо кареты сорвалось, и мы опрокинулись. Что до того мерзавца, который так хитро притворился священником и рассказывал мне о приходе и своей матушке, то он, конечно же, знал, где засада, и постарался одолеть меня, когда мы к ней подъехали.
Не могу вам описать, в какую ярость пришли разбойники, когда вытащили святошу из кареты и увидели, как я его отделал. Я, правда, не угостил его как следует, но по крайней мере оставил кое-что на память о встрече с Этьеном Жераром – ноги подлеца не слушались. Верхняя часть его тела тряслась от злости и боли, но когда его хотели поставить прямо, он так и осел на землю. Маленькие черные глазки священника, которые в карете лучились такой добротой и кротостью, теперь сверкали злобой, точно у побитого кота, и он все фыркал, все плевался в мою сторону. Боже милостивый! Когда меня подхватили под руки и поволокли в гору, я понял, что вскоре мне пригодятся все силы и мужество. Следом двое бандитов тащили моего врага, и пока мы поднимались по извилистой тропе, я то одним ухом, то другим слышал, как он шипит и проклинает меня.
Мы