Их разлука была всего лишь в одну строчку её записки. Осталось какое-то вечное ощущение незаконченности, незавершенности этого десятка пробежавших месяцев. «Я ненавижу тебя!» – страшным эхом отозвалось в её дневнике. И горы уже не волновали своим величием, а только злили несбывшимися мечтами.
А что же потом? Встреча, взаимные обиды (ведь глупостей успели натворить немало), её слёзы и дурацкая тяжесть в груди, от которой с трудом избавляло время. Так что же всё-таки потом? «Я люблю тебя». Нет, не вслух произнесенное, а вновь заполнившее, да, собственно, и не покидавшее её…
Странная штука – человеческая память. Стирает боль и обиды и оставляет только приятное тепло. Были потом и редкие встречи, и не удержавшиеся на губах поцелуи, и необыкновенно содержательные беседы, и появившаяся абсолютная уверенность, что ВСЁ БЫЛО НЕНАПРАСНО, и что она – родной для него человечек. Её душа снова трепетала в его присутствии от такого долгожданного: «Как же так, роднулькин? Я люблю всё-таки только твои глаза!».
А завтра было шумное веселье и золотое колечко на тонком безымянном пальчике правой руки… На чьём-то чужом безымянном пальчике.
В её жизни теперь только взрывающие всё внутри песни, в её мыслях —необходимость зарабатывать деньги, в её душе —страсть и жажда путешествий, в её сны лишь иногда заглядывает он, а в её сердце поселилась привычка.
Не старайтесь переубеждать её, она знает, что ЧУДЕСА свершаются и на Земле. Ведь с ней уже случались. И её привычка уже превращается в новое чувство, не менее приятное и горячее, слава Богу, не такое испепеляющее, а реальное и красивое. Ещё немного, и её дневник вздрогнет: «Я ЛЮБЛЮ!»
/2000/
***
Тот успех по-настоящему окрылил меня. Отзывы от совершенно посторонних людей, донесённые через редакцию, осчастливили. И стала я по заданию «партии» периодически ваять под псевдонимом Алёна Меньшикова. Уж очень мне хотелось хоть как-то примерить милую слуху девичью фамилию мамы на себя.
Слов в текстах получалось всегда предостаточно, но если честно, не все они трогали даже меня. Получается, выходила работа, а не творчество.
Случались исключения…
Один из сотен тысяч…
– Остановимся здесь…
Они ещё минуту оставались в машине. Солнечный свет разливался по голубому небу, наполнял теплом зелень парка, а для них словно остановил время. Они, молча, вышли из машины. Слова уже трудно было подбирать, все запинались о застрявший в горле ком и разбивались о стены из мыслей о разлуке. Близость родной души и холодное одиночество в одно и то же время наполняли