– Меня пригласила моя сотрудница Света Эренгельд к себе в гости. Пойдёшь со мной в качестве жениха?
Вместо ответа он непроизвольно обнял её. Она вся сжалась и притихла.
– Если не возражаешь, в воскресенье встречаемся в шесть у меня дома и едем к Свете, – произнесла Люся, волнуясь.
Алексей кивнул в знак согласия. Ей сделалось так хорошо и радостно, что захотелось расцеловать его, и она едва сдержалась. Домой шли вместе, восхищаясь иллюминацией на заводской территории.
– Мне проводить тебя? – он спросил Люсю в гардеробе, подавая ей плащ.
– Проводи, – коротко ответила она. – Прекрасно выглядишь! Подстригся?
– Разве заметно? – млея от удовольствия, ответил Алексей.
Вечером было прохладно, и Люся куталась в тёплый шарф. Румынские перчатки она спрятала в коричневую, лаковую сумочку под цвет длинных сапог. Алексей держал руки в карманах светлого, английского плаща от Poul Richard. Шли молча.
Опавшие листья шуршали под ногами, и кое-где был виден ледок. Они пару раз прошли мимо дома, возвращались и опять проходили мимо. Так они гуляли до тех пор пока не стемнело. Разговаривать не хотелось, лишь обменивались мало значительными фразами. Наконец, остановились около подъезда, она подняла на него глаза и нежно проговорила:
– Знаешь, кажется, мы стали с тобой родными.
Алексей наклонился и поцеловал впервые в губы. На улице было тихо, прохожих не было, расставаться не хотели. Она опомнилась и строго сказала:
– Мне пора. Жду тебя ровно в шесть.
Её каблучки застучали по асфальту. Он постоял ещё минуту и поспешил домой. Гулять по ночному городу было страшновато. «Жаль, что мы расстались. Наверно я напугал, надеюсь не до смерти, она так быстро убежала. Будет рада моему присутствию как и сегодня, когда мы встретимся на заводе».
До дома решил идти пешком. Изредка попадались влюблённые пары, и он размышлял: «Почему Люся ушла? Может быть, она вспомнила, что ей что-то надо сделать, возможно, отец болен. Даже не поинтересовался, не спросил у неё об отце. Любая девушка поступила бы именно так, просто я невоспитанный нахал, не умею ухаживать за девушками».
Алексей вспомнил детство. Вспомнил как мама по воскресеньям пекла блины. Он ел их со сметаной и с вареньем сразу. Варенье текло по рукам, так как накладывал на один блин больше сметаны, чтобы наесться. Мама ругала его, что он весь перепачкался, и он вместо того, чтобы пойти, помыть руки, вытирал их об себя и затем начинал плакать, поняв, что перепачкал воскресную одежду.
Она переодевала его, и Алёша выбегал на улицу уже в старых брючках и рубашке, где ждали друзья: такой же белобрысый, как он, Сергей