что, сын мой? что, сын чрева моего? что, сын обетов моих?
чтó, чáдо, [соблюдéши,] чтó рѣчéнiе Бóжiе? перворóдне, тебѣ́ глагóлю, сы́не: чтó, чáдо моегó чрéва? чтó, чáдо мои́хъ моли́твъ? (Прит 31—2)
Нельзя не согласиться очень интересная форма вопроса. Происходит некий диалог, но и опять в очень интересной эмоциональной форме. Создается впечатление, что мать видит своего сына впервые. Будто до этого она с ним некогда не говорила. Хотя из текста можно предположить чтопризывы к нему были и не однократно «сы́не: чтó, чáдо моегó чрéва? чтó, чáдо мои́хъ моли́твъ?». В основном зачастую так и происходит, мы слышим голос из нутрии, просто его игнорируем, слышим эти моления, не делай этого, не поступай так, это не по-человечьи, так нельзя. Но в нас сразу включается механизм самооправдания, почему нет, ведь так поступают многие. Сразу находятся веские доводы, почему нужно поступить именно так, голос из нутрии начинает понемногу затихать, пока совсем не замолкает, вспыхнув иногда обжигающим солнцем стыда в очередной раз, опалив душу. Заставляя Дух Божий маяться в нашем теле, сокращая его и так короткие дни на земле. «И речé Госпóдь Бóгъ: не и́мать Дýхъ Мóй пребывáти въ человѣ́цѣхъ си́хъ во вѣ́къ, занé сýть плóть: бýдутъ же днíе и́хъ лѣ́тъ стó двáдесять. (Быт 6:3) Вместо прежних девятисот.
Вод ещё интересная форма обращения «чтó рѣчéнiе Бóжiе?» с огромным заложенным в ней смыслом.«В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Оно было в начале у Бога. Все чрез Него нáчало быть, и без Него ничто не нáчало быть, что нáчало быть. (Ин1:1—3). Мы сейчас сказали просто творение или создание. Форма обращения конечно древняя, заложенный в ней смысл поражает. В то же время утверждает, что всё произошло по Слову Божьему.
«перворóдне, тебѣ́ глагóлю, сы́не:» По этой фразе понятно что хотят донести что-то очень важное, первоочередное для выполнение. Замете с какой эмоциональной окраской «перворóдне, тебѣ́ глагóлю». Важное, сокровенное как первородный ребенок. Конечно, интересно узнать, что такого важного хочет донести нам Автор, какой диалог он подслушал в этот раз, о чем хочет предупредить совесть человека принадлежащего Богу, в чем эта мать пытается его наставить, от чего предостеречь?
Не отдавай женщинам сил твоих, ни путей твоих губительницам царей.
Не дáждь женáмъ твоегó богáтства и твоегó умá и житiя́ въ послѣ́днiй совѣ́тъ. (Прит31—3)
Конечно, здесь речь идёт не о женщинах, мать духовного царя совесть хочет предостеречь своего сына от тех жен, которых порой мы любим больше самих красивых женщин на свете. Это не что иное, как наши похотливые лживые лицемерные страсти. Эти жёны заставляют нас совершать безумные поступки, ради них мы лжем, лицемерим и боимся признаться самим себе, что это просто банальный грех. Называем их привычками иногда даже врождёнными качествами, перешедшими к нам на геном уровни, находим массу причин, чтоб с ними только не бороться.