– Дочка родилась в декабре восемьдесят третьего года, – тихо сказала Ия. – Господи, как я тогда была счастлива! И не знала, что даже девяти лет не отмерено моей принцессе. Значит, она нужна на небесах…
– А умерла когда? Судя по всему, недавно? – предположил Озирский.
– Третьего апреля. Две недели назад. Если говорить честно, я до сих пор не могу в это поверить. Всё происходящее кажется дурным сном, – призналась Ия. – Но даже такой сон всё равно страшен.
– Она болела?
Андрей рассматривал снимок и видел, что Анжела не похожа на больную.
– Нет, она не болела, – подтвердила его догадку Ия. – Могла подолгу заниматься музыкой. Очень упорный, настойчивый ребёнок. Признаться, нам было трудно с ней. Анжела нас с отцом полностью себе подчинила. Я даже несколько раз упрекнула дочку в неуважении к родителям. Ведь мы с мужем всё сделали, чтобы дать ход её таланту…
Озирский внезапно вспомнил, где он слышал это имя. Об Анжеле Пинской писали в газетах, её показывали в программах питерского телевидения. Вероятно, только странное, полусонное состояние помешало вспомнить об этом раньше. Андрей видел по телевизору Ию, только в небесно-голубом платье, с огромным букетом в руках – она принимала поздравления и похвалы. Сам Андрей не слышал игры Анжелы, которую пресса наперебой называла новым гением, гордостью Санкт-Петербурга и даже сравнивала с Паганини. Мария Озирская, напротив, осталась о ней невысокого мнения, о чём тут же и объявила.
– Форменный фидлер! – вынесла мать свой вердикт. – Уличная скрипачка. Я слышала, у неё отец в Консерватории большая шишка. Ему уже больше пятидесяти. Породил на старости лет, а теперь хочет доказать, что соорудил гения.
Саша Минц высказался не так круто, но смысл остался тот же.
Но сейчас речь шла уже не об уникальности таланта мёртвого ребёнка. Озирскому хотелось узнать, что же произошло, но он опасался спровоцировать истерику. Андрей прекрасно видел, что состояние горя и растерянности непривычны для жены музыканта Пинского.
– Она не болела, – ещё раз повторила Ия, потуже натягивая перчатки на руки. – Её убили.
– Кто?!
Озирский вздрогнул, чувствуя, как каменеют мышцы от знакомого и ужасного слова.
– Не знаю. И следователи не знают. Да и не хотят, видимо, знать! – со злостью сказала Ия, доставая промокший кружевной платочек. – Муж говорит, что им нужна взятка – тогда будут расследовать.
– Он говорит ерунду. Впрочем, его состояние можно понять. – Озирский полез в карман за удостоверением. – Ия Максимовна, я работаю в системе МВД. Расскажите мне всё.
Он протянул женщине документ. Новенькая корочка поскрипывала и едко пахла клеем. В удостоверении Андрей знался участковым инспектором, но Ия не обратила на это внимания. Она только подняла глаза, проглотила комок и несмело улыбнулась.
– Я