Однако их радостные голоса лишь заставляют меня хмуриться. Неужели эти глупцы все забыли! Даже сейчас, когда я сижу перед листом бумаги с пером в руке и готовлюсь продолжить историю ведьмы, я слышу крики умирающих и кровожадный рев драконов, которые заглушают музыку и веселье за моим окном.
За прошедшие века истинный смысл и причина этого праздника давно утеряны. Первый карнавал был не слишком радостным, ведь его устроили, дабы подбодрить тех немногих, кому посчастливилось остаться в живых после Войны островов, чтобы они могли залечить телесные и душевные раны, нанесенные оружием и предательством. Люди, веселящиеся на улицах, уже забыли, что означают ритуал обмена фальшивыми драконьими зубами и воздушные шарики, выкрашенные в цвет драгоценных черных жемчужин. Когда-то они указывали на связь между…
Ах… но я забегаю вперед. Прошло столько веков, в голове у меня роятся бесчисленные воспоминания, нередко заставляющие забыть о течении времени. Я сижу в съемной комнате, в окружении свитков и чернильниц, и мне кажется, будто только вчера Элена стояла на утесе Блистберри и смотрела на окутанное сумерками море и свою армию драконов. Почему так получается, что чем старше становится человек, тем больше начинает ценить свое прошлое? То, от чего я прежде бежал, теперь преследует меня во сне. Неужели именно в этом и заключается проклятие, наложенное ведьмой на мою душу? Жить вечно и вечно мечтать о прошлом?
Я беру перо, макаю его в чернила и молюсь о том, чтобы ее последнее обещание, данное мне, оказалось правдой. И что, рассказав ее историю, я смогу умереть.
Несмотря на то что в городе царит вечерняя прохлада, в моей комнате жарко, ведь я закрыл окно, чтобы не слышать песен и оживленных голосов, доносящихся снизу. Невозможно рассказывать о кровопролитии и предательстве под праздничное пение менестрелей и громкое карнавальное веселье. Эту часть истории Элены Моринстал следует писать с холодным сердцем.
Итак, в то время как на улицах Гелфа начинается Пир Дракона, я прошу вас прислушаться. Вы слышите другую музыку? Как и в большинстве великих симфоний, нежные звуки вступления заглушаются ревом рожков и грохотом барабанов; а ведь это оскорбительно для композитора, потому что именно первые тихие ноты создают основу будущего урагана.
А потому слушайте – но не пение лир и барабанную дробь за моим окном, а нежную музыку утреннего прибоя, в час, когда с первыми лучами солнца начинается отлив. Именно так звучат вступительные ноты величественной песни, которую я собираюсь вам спеть.
Книга первая. Волны и слезы
Элена стояла на краю утеса, смотрела на синее море, и лишь громкий рокот волн делил с ней одиночество. На горизонте вставало солнце, окружая далекие острова Архипелага розовой дымкой. Недалеко от берега небольшая рыбачья лодка сражалась с приливом, лавируя между многочисленными рифами и островками в надежде вернуться домой с уловом. Над ее парусами парили чайки и крачки, охотившиеся в тех же щедрых водах. А еще ближе,