– Найди пару тарелок, – сказал он, и Лира послушно сделала то, что ей велели.
Похоже, она охотно выполняла распоряжения, если считала их разумными, и он попросил ее пойти и вытереть какой-нибудь столик перед кафе. Сам он взял еду, захватил ножи и вилки из ящика, и они вместе сели ужинать, испытывая легкую неловкость.
Она проглотила свою порцию меньше чем за минуту и принялась ерзать на стуле: то покачивалась на нем взад и вперед, то отковыривала от плетеного сиденья кусочки пластика, с нетерпением дожидаясь, когда Уилл кончит есть. Ее деймон преобразился в щегла и клювом подбирал со стола невидимые крошки.
Уилл ел медленно. Он отдал Лире большую часть фасоли, но она все равно управилась с ужином гораздо раньше его. Гавань перед ними, фонари на пустом бульваре, звезды в темном небе над головой – все было погружено в пугающую тишину, как будто на свете больше ничего не существовало.
И все это время он не переставал думать о сидящей рядом девочке. Она была невысокой и худенькой, но сильной: она дралась как лев, и от кулака Уилла у нее на щеке вскочил синяк, но она не обращала на это внимания. Ее лицо умело выражать самые разные чувства – от детского восторга в тот момент, когда она впервые попробовала кока-колу, до глубокой настороженной грусти. Глаза у нее были голубые, а волосы, если их отмыть, наверное, оказались бы светлыми; сейчас же она была невероятно грязна, и от нее пахло так, словно она не мылась по крайней мере неделю.
– Лора? Лара? – сказал Уилл.
– Лира.
– Лира… Сирин?
– Да.
– Где твой мир? Как ты сюда попала?
Она пожала плечами.
– Пришла пешком, – сказала она. – Все кругом было в тумане. Я не различала дороги. Во всяком случае я знала, что покидаю свой мир. Но толком ничего не видела, пока туман не рассеялся. А потом я оказалась здесь.
– Что ты говорила насчет пыли?
– Насчет Пыли? Я должна все про нее выяснить. Но этот мир, похоже, пустой. Даже спросить некого. Я здесь уже… по-моему, дня три, а то и четыре. И еще никого не встретила.
– А зачем тебе выяснять что-то про пыль?
– Это особая Пыль, – коротко ответила она. – Ясно же, что не обычная.
Деймон изменился снова. Это произошло в мгновение ока, и вместо щегла на столе появилась крыса – огромная, черная как смоль, с красными глазками. Уилл смотрел на нее не отрываясь, и девочка заметила его встревоженный взгляд.
– У тебя тоже есть деймон, – решительно заявила она. – Только внутри.
Он не нашелся с ответом.
– Да-да, – продолжала она, – иначе ты не был бы человеком. Ты был бы… наполовину мертвый. Мы видели мальчика, у которого отрезали деймона. Ты совсем не такой. Пусть ты об этом не знаешь, но у тебя все равно есть деймон. Сначала мы испугались, когда тебя увидели. Как будто ты ночная жуть или вроде того. Но потом мы поняли, что с тобой все в порядке.
– Мы?
– Я и Пантелеймон. Мы. Твой деймон не существует отдельно от тебя. Он – это ты. Часть тебя. Каждый из вас – часть другого.