«То, на что мы нацелены, – это новый вид глобального управления. Европейская модель интеграции, работающая успешно на нашем континенте, является образцом, с которого могут и должны быть взяты идеи для управления глобального».[32]
Решительный разворот в сторону усиления возможностей суверенных государств и, как следствие, снижение внутреннего единства ЕС предварялся прозвучавшими в контексте подготовки расширения предложениями о выделении группы европейского авангарда. Авторство этой идеи принадлежало бывшему президенту Франции Валери Жискар д’Эстену и бывшему федеральному канцлеру Германии Гельмуту Шмидту, входившим в так называемую группу мудрецов, созданную по инициативе Европейской комиссии еще в 1996 году. Они предложили создать внутри Евросоюза «центральную группу» в составе шести стран – инициаторов интеграции, а также других государств, близких к ним по уровню развития и готовых объединиться в федерацию с собственными законами и институтами. Наиболее успешный глава Еврокомиссии Жак Делор выдвинул идею «европейского авангарда» примерно в таком же составе. Юрий Борко отмечает с иронией:
«Реализация данных концепций означала бы разделение участников ЕС на тех, „кто равны“, и тех, „кто равны больше других“ (прямо-таки по Джорджу Оруэллу)».[33]
Неудивительно, что направление мыслей представителей стран, являвшихся традиционными лидерами интеграционного процесса, не могло не насторожить их менее сильных партнеров, тем более что ведущие державы ЕС смогли выступить единым фронтом и ради наделения стран-кандидатов голосами без потерь для себя просто отобрали их у малых государств Евросоюза. После встречи Европейского совета в Ницце (декабрь 2000 года) премьер-министр Португалии Антониу Гутиерреш заявил, что «наши голоса (в Совете ЕС. – Т. Б.) были попросту конфискованы большими державами. Такое больше не повторится».
На разных скоростях
Как бы то ни было, но урок, который преподали в Ницце Жак Ширак и Герхард Шредер, был хорошо усвоен и их малыми партнерами из числа ЕС-15, и только готовившимися присоединиться к «семье народов» Польшей, Чехией или Литвой. То, что системные трудности не были в ЕС привнесены, а уже несколько лет дожидались своего срока, подтверждает и анализ, проведенный виднейшим российским европеистом:
«Процесс эрозии единства начался гораздо раньше. Прежде всего потому, что с укреплением франко-германского альянса оставалось все меньше оснований опасаться серьезных конфликтов внутри региона. В постепенном увядании чувства