Комитетчики согласились: помалкивать надо.
– Созвать бы митинг да шумнуть: кто за восстание – остаются в Гатчине, а прочие – кто куда, – предложил Павлов.
– Теперешними декретами, какие подписал Ленин: землю – крестьянам, фабрики – рабочим, – сказал Ной, – он по шее дал буржуям и разным министрам. Солдатня учуяла, попрет домой, удержу не будет.
– Да ведь ежли вникнуть в декреты про землю, так ведь, Ной Васильевич, нашему казачьему сословию от большевистских Советов чистая растребиловка, – напомнил Павлов.
Павлова поддержал задиристый Крыслов:
– С корнем вырвут! Казачество изничтожать будут, а на земли наши поселятся самоходы, как Ленин с кайзером Вильгельмом сговорились.
– Враки! – отрубил Ной. – Ежли бы сговорились, немцы давно в Петрограде были бы. Тогда к чему переговоры о мире?
– Про то самое и переговоры идут, – не сдавался Крыслов. – Самолично слушал одного товарища, что в том Бресте-Литовске половину России отдают немцам. Стал быть, и про казачество порешат. С чем тогда вернемся в станицы? Похвалят нас, что здесь в отсидку играем?
Разом выдохнули: станичники не похвалят. А как же быть?
– Экое время – в башку не поместишь!
– Хоть лопни от натуги, не поймешь: што к чему свершается?
– Чего не понять? – развел руками Ной. – Наше какое прозвание? Казаки от дедов и прадедов. И земли наши кровушкой политы, а не задарма получены. Того и держаться надо. Ни к серым, ни к меньшевикам, ни к большевикам в партию. Стоять будем за свое казачество.
– В точку, якри ее! – поддакнул Сазонов.
– Нету точки, – отверг Крыслов. – Ежли укоренятся у власти большевики с Лениным, тогда и точку поставят. Токо кому? Казачеству. Али не на казаков ярился наш комиссар? Не ждите, говорил, на время будущее царских привилегий.
Комитетчики притихли. Привилегии терять – не папаху с головы!..
Разошлись, подавленные неопределенностью.
IV
Время не конь, не объездишь, не уймешь – летит-мчится, а куда? И как там будет завтра, послезавтра? Погибель или здравие? К добру или к худу утащит за собой суматошное время?..
…И не было покоя Ною Лебедю с апреля 1917 года, когда избрали его председателем полкового революционного комитета; маета одна: ни власти, ни порядка – митинги кружили солдатню.
В августе 1-й Енисейский казачий полк угодил в клещи австро-венгерских легионеров и до того поредел, что ни пыху, ни дыху, ни знамени, ни штаба, и офицеров – по пальцам пересчитать. Отвели в Псков на формирование: пополнили разрозненными казачьими взводами – кто и откуда, разберись, да еще два стрелковых батальона подкинули, а командиром на митинге выбрали обиходливого штабиста Дальчевского. Назвали полк сводным Сибирским и по приказу Керенского двинули на Петроград.
Не успели казаки и солдаты вытряхнуться из эшелона, как на Цветочной площадке, куда железнодорожники загнали состав, встретили их вооруженные красногвардейцы-путиловцы с матросским