– Я не возражаю, – мягко сказал китаец. – Это к лучшему: меньше подозрений. Ты смотришься как настоящий сказитель. Приобрел ученика, – китаец усмехнулся и, похлопав веером по своей ладони, вернулся к стене, где стояло кресло. Усевшись, помолчал и тихо спросил:
– Надеюсь, ты не забыл о нашем уговоре?
– Я всегда исполняю данное слово! – гордо сказал Худу.
Чиркудаю вновь не понравилось поведение старика. Везде он был самым главным, а сейчас стоял перед китайцем, как провинившийся мальчишка.
Китаец, очевидно, тоже заметил подавленность Худу и сказал, успокаивая его:
– Не надо так переживать. Я стараюсь не для чжурчженей, а для киданей. Для империи Ляо, – он помолчал, опустив голову. – Кидане существовали с кочевниками, то бишь с вами, мирно. Ты это знаешь. Чжурчжени наши общие враги. Ну ладно, – китаец еще раз махнул веером: – Может быть, до лучших дней мы и не доживем, а вот он, – хозяин ткнул веером в сторону Чиркудая: – Он их увидит. Потом скажет тебе и мне спасибо.
– Можешь называть нас цзубу, я не обижусь, – с грустной усмешкой предложил Худу.
– Вредный ты и язвительный, Худу-сечен. И мудрый одновременно, – хитро прищурившись, заметил китаец. – Всё норовишь куснуть. Я же тебя не унижаю! Нам, киданям, это не нужно – ваше подчинение. Живите себе, как жили. Я принимаю любой народ, уважаемый Худу-сечен, даже своих врагов, чжурчженей. Но пустыми поклонами даже деревянный кол в землю не вобьешь. Для этого нужно бить по нему лбом. А это больно. И не каждый сможет, – китаец недовольно хлопнул в ладоши.
В комнату вошел человек, встретивший их в коридоре.
– Проводи и накорми, – приказал хозяин.
– Слушаюсь, Ваше императорское Величество, – поклонился человек. И Чиркудай рассмотрел их провожатого – это был розовощекий, как девушка, юноша.
– Завтра поговорим, – кивнул китаец старику, отпуская его.
– Хорошо, Ляо Шу, – согласился Худу и повел Чиркудая за юношей.
Их поселили в большой комнате, с высоким потолком. Но помещение было не так красиво, как у хозяина. Однако все равно комната была больше юрты. Чиркудай осмотрелся и потрогал серые кошмы, аккуратно уложенные на полу у глухой стены и пошел к противоположной, со светлыми окнами, в которые вставили прозрачные листы. Через них мальчик увидел площадь, посреди которой непонятно для чего вкопали в землю толстые бревна.
– Это называется стекло, – объяснил Худу-сечен, заметив, как Чиркудай осторожно потрогал прозрачные листы. Старик тяжело вздохнул своим мыслям и, покряхтев, уселся на кошмы, посоветовав Чиркудаю:
– Ты потерпи. Сейчас нас накормят, а потом поспим.
Юноша принес мясо в плоской чашке, белые зерна, которые Худу назвал рисом, и много травы. Чиркудай осторожно попробовал все. И хотя еда для него была странной на вкус, ел он с удовольствием.
Утром Чиркудая