Братья выглядели растерянными, но подчинились. Далинар направился через плато к туше убитого ущельного демона.
«Что ж, племянник, посмотрим, куда на этот раз заведут нас твои тревоги».
Адолин повертел в руках длинную полосу кожи. Шириной почти в ладонь и толщиной в палец, она заканчивалась неровным обрывом. Это была подпруга королевского седла, полоса, что охватывала брюхо лошади. Та самая, что внезапно лопнула во время битвы.
– Что думаешь? – спросил Далинар.
– Даже не знаю. Она не выглядит такой уж потертой, но, наверное, все же износилась, ведь иначе не лопнула бы, верно?
Далинар забрал ремень; лицо у него было задумчивое. Солдаты с мостовым расчетом все еще не вернулись, хотя уже темнело.
– Отец, зачем Элокару понадобилось, чтобы мы ее изучили? Он ждет, что мы накажем конюхов за то, что те недостаточно хорошо заботились о его седле? Это… – Адолин замолчал и вдруг понял, отчего отец не торопится с ответом. – Король думает, что подпругу перерезали, верно?
Далинар кивнул. Он вертел ремень в пальцах латной перчатки, и Адолин понимал ход его мыслей. Подпруга могла износиться и лопнуть, особенно если в седле находился воин в тяжелых осколочных доспехах. Этот ремень оборвался там, где крепился к самому седлу, так что конюхи легко могли ничего не заметить. Это самое разумное объяснение. Но если прислушиваться не только к доводам рассудка, то можно заподозрить нечто подлое.
– Отец, его одержимость растет. Ты ведь это понимаешь.
Далинар не ответил.
– Он видит наемных убийц в каждом темном углу, – продолжил Адолин. – Подпруги рвутся. Это не значит, что кто-то пытался его убить.
– Если король обеспокоен, нам следует все проверить. Край и в самом деле слишком ровный, как если бы подругу подрезали, чтобы она оборвалась, когда сильно натянется.
Адолин нахмурился:
– Может быть. – Он этого не заметил. – Но ты подумай, зачем кому-то понадобилось подрезать подпругу? Падение с лошади не причинит вреда человеку в осколочных латах. Если это попытка убийства, то неуклюжая.
– Если это попытка убийства, пусть даже неуклюжая, то нам есть о чем беспокоиться. Все случилось во время нашего дежурства, и за лошадью присматривали наши конюхи. Мы должны во всем разобраться.
Адолин тяжело вздохнул, отчасти выказывая недовольство:
– Все уже шепчутся о том, что мы стали телохранителями и ручными зверьками короля. Что случится, если они узнают, что мы проверяем любой его страх, каким бы безумным тот ни был?
– Меня никогда не заботило, что говорят люди.
– Мы тратим все свое время на бюрократию, когда остальные завоевывают богатство и славу. Мы редко делаем вылазки на плато, потому что занимаемся… этим! Нам надо быть там, надо сражаться, если мы хотим опередить Садеаса!
Отец посмотрел на него, мрачнея, и Адолин прикусил язык.
– Вижу, мы уже не