– Мне конец. И наплевать. – Он пристально смотрел на работорговца. – Кроме того, ты же не веришь на самом деле в то, что говоришь. Человек вроде тебя не сможет спать по ночам, зная, что проданные им рабы окажутся на свободе и однажды разыщут его.
Твлакв рассмеялся:
– Да, дезертир. Возможно, ты прав. Или, возможно, я просто думаю, что если ты освободишься, то пустишься на поиски того первого человека, который продал тебя в рабство, а? Как там его… великий лорд Амарам? Его смерть будет мне предупреждением, и я успею сбежать.
Откуда он узнал? Где услышал про Амарама? «Я его найду, – подумал Каладин. – Я голыми руками его уничтожу. Я оторву ему башку, я…»
– Да, – согласился Твлакв, изучая лицо молодого раба. – Значит, ты был нечестен, когда сказал, что не жаждешь мести. Я вижу.
– Откуда ты знаешь про Амарама? – Каладин нахмурился. – Меня с той поры полдюжины раз продавали.
– Люди говорят. Работорговцы любят потрепаться. Нам приходится дружить, видишь ли, потому что остальные нас не выносят.
– Тогда ты знаешь, что я получил это клеймо не за дезертирство?
– О, но ведь мне следует притворяться, что все так и есть, понимаешь? Тех, кто виновен в серьезных преступлениях, трудновато продать. С этим «шаш»-глифом на твоем лбу мне придется постараться, чтобы выручить за тебя хорошие деньги. Если я не сумею тебя продать, тогда… поверь мне, ты не захочешь этого. И потому нам обоим придется сыграть в игру. Я скажу, что ты дезертир. А ты ничего не скажешь. По-моему, игра простая.
– Это незаконно.
– Мы не в Алеткаре, и потому о законе речь не идет. К тому же дезертирство – официальная причина твоего рабского положения. Скажи, что все было иначе, – и ничего не добьешься, кроме репутации лжеца.
– И головной боли для тебя.
– Но ты же сказал, что не хочешь мне мстить.
– Я могу захотеть.
Твлакв рассмеялся:
– О, если ты до сих пор не захотел, то вряд ли это произойдет! Кроме того, ты ведь угрожал сбросить меня со скалы? Так что, думаю, ты уже хочешь. Но теперь нам следует разобраться в том, что делать дальше. Моя карта скоропостижно скончалась, видишь ли.
Каладин поколебался, потом вздохнул.
– Не знаю, – сказал он честно. – Я тоже здесь впервые.
Твлакв нахмурился. Наклонился ближе к клетке, изучая парня, хоть и все равно с безопасного расстояния. Миг спустя покачал головой:
– Похоже, это правда. Какая жалость. Что ж, доверюсь собственной памяти. Карта все равно была негодная. Я почти рад, что ты ее порвал, потому что чуть было не сделал это сам. Если мне случится разыскать какие-нибудь портреты бывших жен, я позабочусь о том, чтобы они попали тебе в руки, и твой особый талант пойдет мне на пользу.
Твлакв ушел.
Каладин проводил его взглядом и выругался вполголоса.
– Что такое? – спросила спрен ветра, подойдя к нему и склонив голову набок.
– Он мне почти понравился. – Каладин опять уткнулся лбом в прутья.
– Но… после того, что он сделал…
Парень