В дальнем углу фургона кто-то снова закашлялся. Они все здесь выглядели жалко, даже для рабов. Слабые, больные, тощие. Некоторые пытались бежать, хотя только у Каладина было клеймо «шаш». Самые никудышные из никудышной касты, купленные с невероятной скидкой. Скорее всего, их везли для перепродажи в отдаленные края, где отчаянно не хватало рабочих рук. Вдоль побережья за Ничейными холмами множество маленьких независимых городов, где о воринских правилах обращения с рабами вряд ли кто-то слышал.
Путешествовать по этим землям было опасно. Они никому не принадлежали. Твлакв мог легко нарваться на безработных наемников, срезая путь через открытые пространства и держась вдали от обычных торговых трактов. Здесь полно людей без чести, которые не побоятся прикончить работорговца и его рабов ради нескольких чуллов и фургонов.
Люди без чести. А остались ли еще другие?..
«Нет, – подумал Каладин. – Честь умерла восемь месяцев назад».
– Ну? – не отставал мужчина с лохматой бородой. – Из-за чего ты угодил в рабы?
Каладин снова уперся рукой в прутья клетки и спросил:
– Как тебя поймали?
– Это вышло случайно, – сказал раб. Парень не ответил на его вопрос, но все-таки заговорил – уже хорошо. – Из-за женщины, конечно. Следовало догадаться, что она меня сдаст.
– Не надо было тебе красть чуллов. Слишком медленные. Взял бы лучше лошадей.
Чуллокрад расхохотался от души:
– Лошади? Я что, похож на безумца? Если бы меня поймали на такой краже, то повесили бы. С чуллами, по крайней мере, отделался рабским клеймом.
Каладин покосился на раба. Клеймо у того на лбу было старше его собственного, кожа вокруг шрама побелела. Что это за сочетание?
– «Сас-Мором», – прочитал Каладин.
Так назывались владения великого лорда, где этого человека заклеймили.
Мужчина потрясенно уставился на него:
– Ого! Ты умеешь читать глифы? – (Несколько ближайших рабов от изумления зашевелились.) – Друг, да твоя история должна быть еще интереснее, чем я думал.
Каладин взглянул на траву, что колыхалась на ветру. Когда ветер усиливался, самые чувствительные стебли тотчас же шмыгали в норки, и пейзаж делался пятнистым, словно шкура плешивой лошади. Докучливый спрен ветра все еще вертелся поблизости, летал от пятна к пятну. Как долго он уже преследует Каладина? По меньшей мере два месяца. Весьма странно. Может, это другой спрен. Их невозможно отличить друг от друга.
– Ну так что? – с намеком спросил раб. – Почему ты здесь?
– По многим причинам. Неудачи. Убийства. Предательства. Наверное, почти с каждым из нас было то же самое.
Вокруг него несколько мужчин согласно заворчали; у одного ворчание перешло в резкий кашель. «Постоянный кашель, – всплыло в памяти Каладина, – сопровождаемый избытком мокроты