Виталий понял сразу, почему его называют другим именем, но виду тогда не подал, а продолжал оставаться полностью бесчувственным, замотанным в бактерицидные и стерильные бинты, обоженным чурбаном.
Впервые он подал знак того, что может соображать только когда окончательно убедился в том, что его принимают за Сергея Сергеевича Колиушко. Именно эту фамилию называли у его койки при ежедневных обходах доктора, не перестававшие удивляться «результатам лечения и мощному здоровью их пациента».
Это случилось только через двадцать шесть дней после нападения на колонну.
Палатная сестра пришла делать ему капельницу. В вене на руке давно торчал катетер, поэтому с введением очередной иглы неприятно не было. Когда сестричка отрегулировала скорость поступления в организм живительной жидкости, Сергиенко пошевелил пальцами правой руки желая поманить хлопотавшую у его изголовья сестру одним указательным пальцем. Что там у него получилось на самом деле, он так и не понял, но сразу же услышал пронзительный радостный крик над своим ухом, означавший, что его возращение в реальный мир должным образом замечено.
– Пациент пришел в себя! Доктор! Доктор! Пациент из шестнадцатой палаты пришел в себя! – кричала уже где-то в коридоре женщина.
Доктора ждать пришлось совершенно не долго. Для него Виталий тоже совершил членодвижения и даже на вопрос: «Вы меня слышите?» попытался сквозь раздираемую сознание боль в области шеи утвердительно кивнуть головой.
– Сообщите немедленно Виктории Владимировне! – приказал кому-то мужской голос и исчез.
Сергиенко услышал звук этих шагов от самой двери в конце коридора. И весь сжался. От неуверенности в своем будущем. Кем именно приходилась Сергею Сергеевичу Колиушко эта женщина он даже не догадывался. Но потому, что она бывала чаще других рядом с ним и именно ей в первую очередь доктор приказал сообщить о его полном возвращении в сознание, можно было предположить, что эта женщина тому, за кого его сейчас принимают, приходиться не менее, чем подругой.
Зазвенели стекла на двери. Стук каблучков прекратился у его постели. Женщина тяжело дышала. Некоторое время она только вглядывалась в его неподвижные бинты. Странное дело, но Виталий ясно ощутил на себе ее взгляд! И даже увидел эти глаза: огромные и темно-карие! Затем к его руке прикоснулась ее рука. Он тоже почувствовал сквозь бинты и корку заживающей кожи эту маленькую, но очень теплую ручку. Даже не теплую, а горячую! Тепло тела этой женщины моментально наполнило всего его!
– Милый мой! Как я рада!!!
Сергиенко чуть ответил на эти слова движением руки.
Следом он услышал безудержное рыдание. Ему от этого звука стало тоже легко. Странное дело, но над ним еще никогда в жизни так никто не убивался! Это было чертовски приятно!
Когда женские рыдания прекратились, и он даже почувствовал запах дорогих духов, исходивших, по видимому, от платка, которым