Капитан Лопанчук. И другие морские истории. Николай Щербаков

понял, что если он перейдет черту их игры, установленную Ремзой, он потеряет все. И в эту ночь и все последующие эта игра была для них пиком удовольствия, какое они могли доставить друг другу. Он делал вид, что ничего в ней нет необычного, а она периодически позволяла ему и, видимо, себе мгновения близости. Иногда он подныривал под неё, захватывал за ступни и, выныривая, подбрасывал свою русалку вверх. В воздухе мелькало серебряное при свете луны точеное тело и с шумом и плеском исчезало в воде. А Валерка долго стоял, протирая глаза, и перед его взглядом, как застывшая картинка сверкало красиво изогнутое тело женщины. Случалось, они стояли рядом, взявшись за руки и легонько подпрыгивая, чтобы удержаться на одном месте в набегающих волнах прибоя. И когда их тела касались друг друга, а её соски мягко кололи ему грудь, их взгляды встречались, замирали, а руки крепче сжимались. Как будто удерживали они себя от дальнейшего. Это доводило их до состояния, что выйдя на берег, они долго не разговаривали, но сидели, прижавшись друг к другу, и держались за руки. У обоих было ощущение, что невольно произнесенное слово разрушит что-то большое. Потом они шли в поселок и долго бродили по улицам, сидели на лавочках.

      На второй день их знакомства, когда стемнело, на пляже, он поцеловал её. Поцеловал не смело, предполагая, что получит отпор. Но, на удивление, она, приложив руку к губам, и помолчав, сказала:

      – Это то, что ты делаешь лучше меня. Научишь?

      Она легла на спину, он наклонился над ней и в тот вечер они долго целовались. И все. Больше она ему не позволяла себя целовать. Пока сама вдруг не решала, что хочет этого. Где нибудь на неосвещенной улице или на лавочке вдруг сама обнимет и прижмется сухими, мягкими губами. И сама же оттолкнет, если Валерка увлечется. Никогда больше в жизни никакая девушка или женщина не могла себе позволить в общении с Валерой такого самовольства.

      Да, неделя пролетела для Валерки, как один день. И день, когда «Ветер» уходил в рейс, настал. Буднично это было или торжественно – он не помнит. Народу провожающего было много. Он стоял на высоком борту базы и искал в толпе лицо. Лицо Ремзы. Хотя она его предупредила, что не придет. Прошлым вечером они попрощались. К 23.00 он должен был быть на борту. Так было сказано в приказе об отходе. Она с ним рассталась в поселке. Сели на свободную лавочку и не знали что сказать. На ней было незнакомое платье, которое ей совсем не шло. Оно было просто дурацкое. Описать его Валера не смог бы. Но помнит, что спросил её, зачем она одела его. Пытался еще найти слова, чтобы не обидеть. Она ответила: «чтобы ты меня такой уродиной запомнил». А Валерка посмеялся, мол, шутишь? Одним словом расстались так, как будто он на пару дней отлучается, и в разговорах только шутки.

      И ушел Валерка в моря. Вернулся через три месяца. Кинулся искать девчонку, но оказалось, что он ничего о ней не знает. Где её искать? Так и не нашел. Ушел в следующий рейс. Но уже на промысловике. На полгода ушел. Но вот когда уходил, и на причале опять стояла толпа провожающих,