На бойню отведут.
Устало лошадь фыркала:
Спасенья нет нигде.
Она давно привыкла
К предательству людей.
Копыта глухо цокали —
Продлись, последний путь!
Удар, как плёткой, током —
И… можно отдохнуть.
Друг
Нет места гневу на хозяина
В собачьем кодексе любви.
Скули и вой, к колу привязанный,
Его, любимого, зови.
А он, забывший, не откликнется —
Нет ни души, пустырь вокруг.
В собачьей памяти заклинится
Почти насмешкой кличка «Друг».
И было мукой бесполезною
Тянуть из всех собачьих жил:
Держала крепко цепь железная,
Как он ни рвался, ни кружил.
А тучи полнились, печальные,
И дождь шестые сутки лил.
Пёс исходил слепым отчаяньем:
Когда бы мог – заговорил!
Разбухшим стянутый ошейником,
Он смог издать лишь хриплый вой,
Когда, запутавшись в движениях,
К колу приткнулся головой.
Казалось, издеваясь, кружится
Небес худое решето…
Он лёг бессильно прямо в лужицу,
Невнятно выдохнув: «За что?!»
Как чьё-то грязное ругательство —
Вороний грай… Плохая весть.
Теперь он знал, что есть предательство,
А думал, только верность есть.
Я плакал
Словно вестники печали
Чайки жалобно кричали,
А вода звезду качала.
Плакал я, звезда молчала.
Я смотрел сквозь слёзы слепо
В опрокинутое небо,
В полусумраке рассветном
У звезды искал ответа:
Почему я стал не нужен?
Нёс я верно свою службу,
Но вчера я был уволен…
Потому что стар и болен?
Звёзды горя не остудят.
Я любил вас, злые люди!
Здесь, у озера, я плакал…
Кто я? Просто пёс. Собака.
Ёлочка и крапива
Не выросли у ёлочки
Пока её иголочки.
Но что крапиве жалость?
Она забить старалась
Неопытное деревце:
– Тебе ль со мною меряться!
Стояла величаво,
А ёлочка молчала —
Росла в труде, в обиде ли…
Но что же мы увидели?
Кто здесь у дуба, слева,
Стоит, как королева?
Одетая с иголочки,
Стоит, красуясь, ёлочка!
Крапива же как будто
Пришла просить приюта.
Зелёный «Икарус»
Шёл автобус против ветра,
Поедая километры:
Гравий ел, песок, асфальт —
Вот такой ужасный факт!
Не теряя ни минутки,
Ел асфальт вторые сутки.
Не гнушался и бетон
Поедать попутно он.
Кто-то с заднего сиденья
Обернулся на