– Юна больно уточка для вертела, пусть подрастет… – и под общий хохот отпустил.
Женщины снова забегали, закрякали, хлопая в ладоши. Жених снова двинулся к аромату каркаде и опять уже через два шага сцапал очередную жертву. Прижал к себе, демонстративно погладил по макушке, едва достающей до плеча, отпустил:
– Подрасти пока, утенок.
Стая лебедушек захлопотала.
– Они на примету сговорились! – услышал он заговорщицкий шепот. – Переплести ее надо и шитье наколоть!
Молодой человек шагнул на голос.
– Волхв! – испуганно охнули девушки.
Андрей ощутил быстрые шаги – аромат каркаде с горчинкой явно утягивал с его пути, резко повернул, ухватил за талию очередную добычу, притянул к себе.
– Эта тоже недоросоль, охотник! – разочаровались мужчины. – Бросай! Настоящую лови!
Молодой человек колебался не больше секунды. Потом привлек жертву к себе и крепко поцеловал:
– Моя ты отныне и навек, лебедушка! Моя! – Он сорвал повязку, рассмеялся и поцеловал Катю еще раз: – Смотрите все, русичи! Вот моя добыча! Вот моя лебедушка! Моею будет отныне и навсегда!
Мужчины захлопали, женщины взялись за руки, повели хоровод, громко распевая:
– По морю уточки плавали, плавали, душа, плавали. У! Откель взялся селезень, с неба налетел, крыльями замахал, всех уточек разогнал, душа, разогнал. У! Одну уточку к себе взял, взял. Под куст ракитов утянул, утянул. Не вернуться девице красной от куста ракитова, душа моя, нет пути к морю вольному. Утянул селезень, душа, утянул.
Под эти распевы молодой человек крепко взял Катю за руку и повел вниз со взгорка к растущей у самой воды густой вербе, украшенной многими ленточками и серебристым новогодним дождиком. Здесь их дожидался преувеличенно нахмуренный Михалыч, одетый в волховскую накидку Андрея и опирающийся на его посох, покрытый множеством зарубок.
– Кто такие будете, смертные, и с чем к месту святому пожаловали?! – сурово вопросил ювелир, пристукнув посохом о глину.
– Лебедушку красную поймал я на охоте молодецкой, отче, – ответил Андрей. – По сердцу легла мне сия лебедушка, и иной отныне себе не желаю. Свяжи меня с нею, отче, судьбой единою, судьбой неразрывною на веки вечные с часа сего и до дня последнего!
– Молодца доброго на охоте своей я поймала, отче! – задорно заявила Катя. – По сердцу он мне пришелся, и иного себе не желаю!
– Экая вам блажь пустая в голову пришла! – опять стукнул посохом Михалыч. – Ступайте с глаз моих! Подумайте поперва хорошенько, опосля приходите!
Андрей тяжело вздохнул, кивнул и повел девушку за собой, к самой воде, вдоль берега, потом от него, вокруг нарядного ракитового куста, и вернулся к Михалычу. Громко сообщил:
– Помыслил я, отче, и не желаю себе иных лебедушек окромя этой, Екатериной при рождении нареченной! Беру ее под покровительство свое, и пусть отныне все ее беды моими бедами станут, а мои радости