Дидро был сыном своего этого века, который назвали веком Просвещения. Дидро просвещал читателя в каждом своём произведении. Закончить о нём, умершем 31 июля 1784 года, мне хочется его цитатой, которая звучит как проповедь и не утомляет, несмотря на свою солидную величину:
«О, мои друзья! Какое вам дело до того, существуют ли бог, дьявол, ангелы, рай и ад! Разве вы не знаете, что хотите быть счастливыми и что это желание имеется также у других.
Разве вам не известно, что настоящее блаженство заключается в том, что все люди нуждаются друг в друге, и что вы ожидаете помощи от себе подобных точно так же, как они ждут её от вас. Разве для вас тайна, что если вас не будут любить, уважать и почитать, то на вашу долю достанутся презрение и ненависть? Разве не ясно, что любовь, уважение и почтение обретаются добрыми людьми?
Итак, совершайте добро, пока вы существуете, и усните вечным сном, также мало беспокоясь о том, что с вами будет после вашей смерти, как мало вы беспокоитесь о том, чем вы были за несколько сот лет до своего рождения. Нравственный мир так тесно связан с миром физическим, что трудно предположить, чтобы они не были частями одной и той же машины. Вы были лишь атомом этого великого целого, время вновь превратит вас в его мельчайшую частицу. Пройдя это расстояние между двумя атомами, вы претерпели множество метаморфоз. Из этих метаморфоз наиболее важна та, при которой вы ходили на двух ногах. Только с нею связано наличие сознания. Только в этом состоянии вы благодаря воспоминанию о ваших последовательных действиях осознаете себя индивидом, называемым «я». Сделайте так, чтобы это «я» уважало и почитало себя и пользовалось уважением и почтением современников и тех, кто придет после них.
Вы будете в мире с самим собой, если находитесь в мире с другими, и наоборот. И не смешивайте цикуту с петрушкой. Это легче сделать, чем ошибиться в наиболее простых истинах метафизики».
6 ОКТЯБРЯ
«7 июля 1833 г. Торжок.
Милостивый государь!
Александр Сергеевич!
Я уверен, что вы не совсем забыли того, который первым вам обязан развитием малых своих способностей; вы поощряли меня на поприще словесности, и мои слабые начинания были освящены здравой и отчётливой вашей критикой. Я никогда не забуду времени, проведённого мною с вами в Москве; те дни памятны моему сердцу, и в теперешнем моём положении, гонимый и преследуемый роком, осталась мне одна только отрада Воспоминание. Прошу вас принять с снисхождением, свойственным вашему гению, сей слабый труд моего мгновенного досуга; и если вы его найд[ёте] достойным вашего воззрения, то я вполне буду вознаграждён за те неприятности, с которым сопряжено звание поэта ремесленника XIX столетия. Служа в военной службе, то есть: пресмыкаясь, а не существуя, я не имел случая сам наблюдать за изданием; вот причина, почему неумолимая цензура, простирающаяся даже на конфетные билеты, и