На утес жрец взбирался, отдыхая через каждые пять ступеней. Сердце трепыхалось в глотке, в голове творились хаос и страх. Последнюю ступень одолел ползком, перегнувшись над выступом пополам. Впервые за многие весны почти ежедневного восхождения едва не сорвался с лестницы. Лежа на краю, взголосил сжатым судорогой горлом:
– Белый Творец!..
А больше не смог ничего сказать. Валялся как убитый. Но понемногу солнце и легкий восточный ветер высушили на лице холодный пот. Огладили лоб и щеки, не резко – тихо, ласково, будто мягкой теплой рукой. Мало-помалу стук в груди прекратился, ноги перестали дрожать. Корни памяти, что кроются в сердце, наконец освободились от подавляющих дум. Сандал поднялся, цепляясь за скальную приступку-ноготь. От наплывов ветра голова было вновь закружилась, но мгновение спустя почувствовал себя почти совсем хорошо. С наслаждением набрал полную грудь чистого горного воздуха. Знать, подействовали восстанавливающие силы Каменной смолы.
Обозревая невинно ясный небесный свод, жрец размышлял. Те ли это небеса, дарующие Орто постоянство времен года? Отчего нынче все спуталось – летняя гроза, осень и зимняя буря-метель? Земля проснулась от грома и молний, как лесной шатун, только что залегший в берлогу. Разбудила шальная стихия посреди сладкого сна! Растения встрепенулись. Гроза дала надежду проклюнуться почками и стрелками их неотдохнувшей плоти. Звери в смятении зализывают раны, их осенний настрой тоже сместился и потрясен.
– Неужели Создатель отвернулся от нас, ничтожных? – пробормотал жрец тихо и сразу пожалел о сказанном. Не услышал ли его упрека Творец?
…Нет, не мог Всеблагой знать о произнесенном вне озарения.
Землю словно обмакнули в белую глину, которой хозяйки высветливают пятнистые кожи. Немало деревьев буря выкорчевала с корнями, да под снежным покровом не видно. Сандал привычно нашел глазами Матерь Листвень. Спокойно стоит великая лиственница. Гордая осанка ее все так же стройна, только зимней сединой взялись высоко вознесенные ветви. Внутри древа, в самой его сердцевине, окруженной бесчисленными кольцами весен, живет дух Земли, матушка-хозяйка Алахчи́на.
Сандал, помнится, удивился и взволновался, когда впервые услышал это имя. Оно было схоже с названием канувшего народа, который повествовал о себе знаками в укладке-домме. Случайно ли?
Ствол древа, теряясь в небе, становится прозрачной коновязью небожителей. В навершии сидит восьмикрылый орел Эксэкю. Четыре его головы зорко следят за происходящим в четырех направлениях света и четырех между ними. Виток за витком опускаются весны в Коновязь Времен, творя вечность… Старики говорят, что вечности не существует, а есть круговорот