Все жители пятиречья укрылись в крепости.
Спустя два тысячелетия с тех пор, как огромные сарсены приволокли из каменоломни к Стоунхенджу, ландшафт практически не изменился. Долину окружали густые леса – дуб и ясень, вяз и орешник. На севере тянулись к горизонту пустынные меловые хребты, а на склонах холмов колосились поля. И все же перемены были: в тени исполинских серых камней заброшенного святилища паслись отары овец, древние меловые могильники заросли травой, а на склонах, там, где вот уже четыре тысячи лет возделывали пшеницу, лен и ячмень, землю разбили на квадратные делянки, каждая размером в двести шагов, и четко пометили их границы – где межой, где земляным валом, а где живой изгородью.
Полностью изменилось лишь одно: поросший лесом холм на взго рье у самого входа в долину. Несколько веков назад лес на нем вырубили, а площадку на самой вершине, размером в тридцать акров, обнесли двумя земляными валами, между которыми вырыли глубокий ров. Некогда лесистый холм стал голым курганом с крутыми склонами. В первый, но далеко не в последний раз Сарумский холм превратили в крепость. Сейчас меловые склоны сверкали под лучами солнца, и крепость на холме была видна издалека. Жители Сарума называли ее кельтским словом «дун».
Поселение на холме служило и крепостью, и загоном для скота, и даже рынком. В последнее время его забросили, однако, когда Сарума достигли вести о высадке римлян на побережье, земляные валы поспешно укрепили меловой щебенкой, обмазали глиной и установили у входа тяжелые дубовые ворота, для надежности подперев их бревнами, чтобы выдержать удары тарана. За валами появились всевозможные постройки – и дома, покрытые соломенными крышами, и зерновые амбары, и загоны для скота. Посреди круглой площадки был колодец, у которого высился двадцатифутовый шест с резной головой Модрон, кельтской богини войны. Богиня, окруженная тремя во ронами, гневно глядела вдаль, устрашая возможных противников. Друиды уверяли, что она не позволит врагам захватить Сарум.
На высоком земляном валу стоял голубоглазый юноша и смотрел на юг.
– От Тарадока нет вестей, – пробормотал он. – По-моему, римляне уже близко.
Несколько дней назад он отправил рыбака в гавань и велел ему вернуться, как только римляне высадятся на побережье. Ходили слухи, что Второй легион получил приказ разрушить все укрепления на юго-западном берегу. Наверняка римляне уже добрались до устья реки и вот-вот войдут в долину Сарума. Но Тарадок почему-то не возвращался.
– И где его носит?! – пробурчал молодой человек, вглядываясь в даль.
Юноша был строен, с русой бородкой и длинными усами, на манер кельтских воинов; впрочем, четко очерченный нежный рот и тонкие черты лица лишали его мужественной суровости. Одет он был в льняную рубаху до колен, перехваченную