Когда Касси в первый раз нанесла визит его отцу, Морган почти не обратил на нее внимания. Ей было восемнадцать, и она еще ничего собой не представляла как женщина – ее едва ли можно было назвать симпатичной. В Коулли же было довольно много хорошеньких, даже красивых женщин. К тому же, на вкус Моргана, она была слишком маленькой и хрупкой, как ребенок. Он тогда решил, что в ней нет ничего, способного зажечь его.
Но мисс Кассандра Стюарт обладала чертовски странной особенностью, заключающейся в том, что с каждой встречей она становилась все более привлекательной, и вскоре очаровала его своей красотой. Он начал замечать, что, хотя она и миниатюрного сложения, в ней нет ничего детского. И чем внимательнее он присматривался к ней, тем больше она ему нравилась.
Морган постоянно думал о Касси еще в прошлом году, задолго до ее отъезда с ранчо отца, а перед самым отъездом понял, что влюбился. Когда она не приехала к отцу зимой, он решил забыть про свои чувства к Касси и стал поглядывать на других девушек – до тех пор пока снова не встретил ее.
Странно, но, встретив ее в этом году, он словно взглянул на нее новыми глазами. Еще прошлым летом он думал, что немного свихнулся, позволив ей завладеть его мыслями и даже являться в откровенно плотских фантазиях. Прошло всего шесть месяцев, и его отношение к ней разительно изменилось. Одного взгляда на Касси оказалось достаточно, чтобы он сразу же воспылал неудержимым желанием, причем чувство его было так серьезно, что Морган даже попросил у отца позволения жениться на этой девушке.
Маккейли-старший всегда говаривал своим сыновьям, что для исполнения любых их желаний необходимо лишь его, отцовское, согласие. Благословение Чарльза Стюарта на замужество дочери Морган почитал делом второстепенным, мнение самой Касси и вовсе не принимал во внимание. Члены семьи Маккейли, до предела самоуверенные, полагали многие вещи само собой разумеющимися.
Глава семьи Маккейли невзлюбил Касси за то, что ей, как он полагал, удалось убедить его младшего сына нарушить семейную традицию и поступить по своей воле, без разрешения отца. Упорство Клейтона было подобно соли, попавшей на открытую рану. И рана самого Моргана еще не затянулась и саднила – он все еще жаждал Касси, хотя и понимал, что она для него потеряна навсегда.
Он не винил в создавшемся положении отца, слишком упрямого и закосневшего в своих понятиях, чтобы измениться. Не винил он и вражду между соседями, причин которой толком не знал, хотя длилась она, сколько он помнил себя. Виноватой считал только Касси с ее отвратительной манерой совать свой нос куда не следовало. Если бы он женился на ней, то смог бы выбить из нее привычку вмешиваться в чужие дела. Теперь же никаких шансов на брак у него не оставалось.
Но она никогда не узнает о его чувствах,