Снизу, по вьющейся тропинке, поднимались пять всадников. Гайдуки молча смотрели на них, собственно, на одного – с завязанными глазами. Он ехал вторым, сразу за Драганом.
– Быстрее! Быстрее!.. – закричал со скалы Яцько, размахивая шапкой. – Поторопитесь!
Воевода волновался, хотя и старался не показать этого. Но по тому, как он побледнел, а потом снял шапку и скомкал ее в руке, гайдуки могли догадаться, какие чувства бурлят в сердце их вожака. Порывистый ледяной ветер трепал его длинный седой чуб, бросал в лицо колючий снежок, но Младен не замечал холода. С обрыва неотрывно всматривался в приближавшегося к нему сына.
Наконец всадники миновали скалу, на которую забрался Яцько, и остановились перед хижинами, откуда открывался вид на глубокое ущелье, затянутое снежной мглою.
– Здравей, воевода! Здравейте, другари! – поздоровался Драган, спрыгивая с коня. – Какво правите?[4] Как Анка?
– Здравейте! С нетерпением ждали вас! Ей хуже! – Младен обнял каждого из прибывших и остановился перед Сафар-беем. Помог ему слезть с коня, снял с глаз повязку.
Наступила гнетущая тишина. Все затаили дыхание. Хмурые обветренные лица гайдуков повернулись к янычарскому аге. Противоречивые чувства овладели повстанцами. Так вот он какой, Сафар-бей, их самый злейший враг! Молодой, статный, удивительно похожий на майку Анку, он долго щурился от света, оглядывая черными жгучими глазами гайдуков и их стан. Несмотря на усталость и волнение, которое охватило его, он старался держаться горделиво, не опускал глаз под пронизывающими взглядами гайдуков.
Узнав воеводу, застыл в напряжении.
– Здравей, сыну! – тихо произнес Младен, пристально глядя в лицо янычарского чорбаджии.
Сафар-бей не выдержал взгляда воеводы. Опустил глаза. Арсен, стоявший рядом, мог бы присягнуть, что у него задрожали губы.
– Здравей… баща[5]!
Слова эти, видно, стоили Сафар-бею огромного усилия, ибо голос его дрогнул и прозвучал хрипло.
Собравшиеся заволновались, пронесся легкий, почти неслышный в порыве ветра вздох. Старый Момчил крякнул, будто у него запершило в горле. Якуб отвернулся и молча вытер затуманившиеся глаза.
– Спасибо, сын, что приехал. Пойдем в хижину, – пригласил Младен. – Там твоя майка… ждет тебя… О Боже, как долго она тебя ждала, бедная!..
Они направились к хижине. Гайдуки гурьбой двинулись за ними, но у дверей остановились.
– Сейчас мы там лишние, – произнес Якуб. – Пускай сами…
Но толпа не расходилась. Люди стояли на ветру. Снег таял на их лицах и стекал на мокрые кожушки. В мутном небе желтело круглое пятно чуть заметного холодного солнца.
В хижину вошли воевода Младен, Сафар-бей и Арсен.
Здесь пахло воском и хвоей, горела свеча. Анка лежала в углу, на широкой деревянной кровати. Ее черно-серебристые волосы рассыпались