– Даже так?! – поразилась я. – А ведь Прокопов мне неслабым мужиком казался!
– А он и был такой! – с горечью возразил мне Семеныч. – Да вот только, когда сыну твоему из-за угла какой-то гадостью в лицо брызнут, а потом изобьют так, что парень теперь инвалид на всю жизнь, а потом по телефону предупредят, что и дочь в случае чего такая же участь ждет, вся сила куда-то враз уходит.
– Вот мразь! – с ненавистью выдохнула я. – Надо будет с ним попозже разобраться! Когда ситуацию утрясется!
– Валентин Михайлович будет ждать вас у себя в кабинете, начиная с трех часов – сказал, между тем, Вадим, кладя трубку, и добавил, показывая, что и за нашим разговором он тоже следил: – У Владимира Ивановича обширнейшие связи среди этого контингента, но, насколько мне известно, он их никому не передавал. Эту часть работы он проводит только сам.
– Вот вам и еще одна причина, по которой Панфилова нужно было выманить из города! – безрадостно подытожила я, оглядывая собравшихся, и вдруг увидела, что Григорий, достав из цветного принтера отпечатанный портрет Коновалова, положил его на стол и, закрывая на нем ладонями то волосы, то подбородок, стоит над ним и самым внимательным образом рассматривает. – Ты чего, Гришенька? – мгновенно насторожившись, спросила я.
– Да лицо очень знакомое… – не отрываясь взглядом от листа, задумчиво сказал он. – Особенно глаза… Вроде бы видел я кого-то очень на него похожего… И не так, чтобы давно…
– Гришенька! – почти простонала я. – Вспоминай, родной! Вспоминай!
– Да нет! – с сомнением в голосе буркнул Солдатов. – Это вряд ли! Не стал бы Коновалов в своем родном виде по городу шляться! Постарался бы как-нибудь внешность изменить! Бороду, там, нацепил или…
– Вспомнил! – радостно крикнул Григорий. – Точно вспомнил! Усы! – и, видя недоверие на наших лицах, заторопился: – Репнины на прошлой неделе малышей своих в цирк возили, ну вот и я ними поехал – я же там не был никогда! А потом мы в кафе зашли! Ну, что прямо напротив! Как же оно называется? – он яростно теребил мочку уха.
– «Муравейник»? – осторожно подсказала я.
– Точно! – обрадовался он. – Вот там я его и видел! Только волосы у него светлые были, а не темные, как на фотографии.
– А почему ты обратил на него внимания? С кем он был? Один? – мы дружно засыпали Григория вопросами.
– Он с мужчиной каким-то был, – напряженно глядя перед собой, словно стараясь воссоздать ту картину, говорил Григорий. – Только тот ко мне спиной сидел… Они разговаривали… А этот вот, – он потыкал пальцем в портрет. – Он вел себя странно: руку к лицу поднимет, за ус себя ухватит, а потом гладит его… И так несколько раз. Потому-то я на него внимание и обратил.
– Ну,