Нельзя сказать, чтобы это был какой-то особенный дождь. Обычные такие ручейки воды, мятущиеся туда-сюда по привычному маршруту вниз. Но явление это было определенно природным и оттого, как было сказано раньше, автомобили недовольно загудели друг в друга, копошась у каждого перекрестка. Троллейбусы обреченно опустили дуги, унылые, как усы пропившего последнее несвоё боцмана; автобусы завоняли из-под себя черным резиновым дымом.
И всё с тоской остановилось.
На той узкой полосе между неровными как ни смотри полосами трамвайных путей и стадом бессмысленно шуршащих дворниками машин, что в каком-то Генеральном Проекте зовется остановкой трамвая, зачем-то толпились странные люди. Каждый держал в руке устремленную вверх палку, а вместо головы имел тряпочный или какой там купол.
Это были Люди С Зонтиками, Ждущие Трамвая.
Хотя, повторюсь, было очевидно, что трамвая нет и не будет в связи с дождем.
Тем не менее, людей на этой узкой полосе становилось всё больше и больше, и глядя на них, я испугался, что сейчас они повыкалывают друг другу глаза, ибо прикрывающие их купола мало того, что опускались ровно на уровне глаз, но и были также предусмотрительно по всему периметру снабжены острыми штырьками.
Но – чудо – никто не воскликнул в этой толпе:
– Мужчина, как вам не стыдно – вы мне выкололи глаз!
И не услышал в ответ обычное:
– Не глаз и был!
Или:
– Одним обойдешься!
Или даже так:
– Не нравится без глаза – езди на такси!
Нет. Дивная толпа хранила гнетущее молчание, игнорируя даже настойчивый полифонический хрип мобильных телефонов.
И тут мне стало страшно. Мне открылась причина этого покорного молчания.
Дело в том, понял я, что у Людей с Зонтиками, Ждущих Трамвая, просто нет глаз. Совсем нет. И нет ушей. И рук с ногами, честно говоря, тоже нет. Не говоря уже о прочем.
Между нами говоря, у них вообще ничего не было.
Ничего, кроме уставших тел и бессмертных душ.
Романс
Пухлые пальцы теребили упругие струны.
– А я читала Вас на Open Space…
Маленькая гитара развратно вжималась в упругие груди. Музыка своей непосредственностью разбавляла тишину этого знойного вечера на веранде.
– Погоды нынче, – многозначительно изрекла ее мамаша под ритмично вращающимся кулером.
– Папенька, папенька – двое в матросках, на первый взгляд близнецы, но – приглядишься – погодки, – ворвались на веранду:
– Там менты Марфушку оттютюндрили!
– Эх, проказники, – виновато произнес отец, улыбаясь в густые усы.
– Пиратский