Запроудское. Алексей Ряскин

дороги, казалось, не зная усталости. Куда она шла, к кому и зачем, было совершенно не понятно. Она ходила, ходила, ходила всё по тем же улицам, мимо тех же домов, которых она толком даже не видела из-за того, что была безжалостно согнута к земле давящими на неё годами. Ни дождь, ни снег, ни лютая жара – ничто, казалось, не волнует её. Только одно было важно: дорога должна всегда продолжаться и её ноги должны по ней идти. У Анылки не было ни огорода, ни хозяйства, ни родных. Питалась она лишь тем, что ей давали соседи. Деревенские бабы всегда звали старуху к своему столу. Это считалось чем-то вроде хорошей приметы. Несмотря на свои годы, старуха была прекрасным собеседником и мудрым советчиком. Её память не притупилась от прожитых лет и была остра, как вилы. Она помнила по именам каждого человека в Запрудском, включая детей. С Анылкой говорили, Анылку слушали и прислушивались к её советам. Порой ей доверяли самые сокровенные тайны, о которых не решались сказать даже жене или мужу.

      Калтон встал и подошёл поближе к забору, чтобы не шуметь и не будить детей.

      – Анылка, – позвал он. – Заходи в гости. Посиди со мной, поужинай.

      Тень у дороги стала приближаться. Старуха, не говоря ни слова, открыла калитку, прошла мимо Калтона к столу и села с краю, как будто только за этим сюда и шла. Калтон молча сел рядом.

      – Иван, принеси-ка ещё молока, – велел он сыну.

      Анылка тем временем взяла лежавшую на столе краюшку хлеба и стала медленно, по-стариковски жевать её.

      – Давай я тебе щей-то налью, – предложил Калтон. – Чего в сухомятку-то жевать?

      Старуха отрицательно качнула головой.

      – Сегодняшние, – сказал Калтон. – Полька с крапивой наварила.

      – Я у Шеиных ужинала.

      Голос у Анылки был смешной, тоненький. Когда она говорила, казалось, что во рту у неё жужжит залетевший туда комарик.

      Иван принёс молока и пошёл в сарай спать. Ему было страшно смотреть в сжёванное временем лицо Анылки, как если бы он смотрел в бездонную пропасть, в которую ему предстояло прыгнуть в будущем.

      Калтон остался посидеть со старухой, поговорить.

      – Скоро, видать, закончишь, – сказала Анылка, кивая на строящийся дом.

      – Как Бог даст, – ответил Калтон.

      – Скоро, скоро, – будто убеждая его, повторила старуха.

      Помолчали. Воздух был тёплый, пахнущий травой и ещё чем-то непонятно-сладким. Калтон вдохнул полной грудью и, сам того не ожидая, улыбнулся. Запах, что был разлит повсюду, шёл не от травы, не от земли и цветов, но откуда-то из глубин времени, из самого детства. Калтон поднял голову к небу. Оно, казалось, совсем близко – на вытянутую руку от макушки. Так бы и достал до ближайшей звезды!

      – Как живёшь-то? – спросил он, переводя взгляд на Анылку.

      – Живу, Бог милует.

      – Может, помочь чего?

      – Чего мне помочь?

      – Ну, дело, может, какое…

      – У меня теперь одно