«Прибрежный» в начале 1960-ых. Из Интернета
Понимаю, что нужно двигаться вправо от Аю-Дага, «натыкаюсь» на решётку забора, за которой красивый, но абсолютно безлюдный бассейн. Непроизвольно вспоминаю споры о необходимости их у моря, голоса «за» (для обучения плаванию), и сегодняшняя реальность, подтверждающая сомнения.
6 сентября 2014 года
Бассейн у моря… Он прозрачен,
Красив, но вот вопрос: Зачем?
Смешно теперь об этом спорить…
Только пустует он совсем.
Иду быстро: боюсь не успеть до темноты, но не остановиться около него не могу. Всплывают фотографии путешественников среди огромных кактусов в экзотических странах и наши крохотные на окне.
6 сентября 2014 года
Кактус в «Артеке» необычен,
В ярких «редисочках» когда
А дома, на окне, привычен
В мелких «шиповничках» плода.
Заглянув в «Морской», выхожу наверх; вдоль узенького тротуара кипарисы. На память приходит: 1960-ый год (мне восемнадцать лет), Крым, после дороги по серпантину моё внимание обращают на кипарисы. В ответ измождённо: У нас пирамидальные тополя!
Кипарисы… Они здесь повсюду
Украшают, как стражи стоят
К ним вниманье, как к крымскому чуду, —
Всем при въезде о них говорят.
Дохожу до одного из КПП, спрашиваю, как пройти в «Прибрежный», получив краткий ответ, иду и скоро понимаю, что придётся пробираться сквозь сцепившиеся заросли. В какой-то момент становится жутковато, спасает встреча с молодым человеком (рада ещё раз поблагодарить его): он говорит, что нужно перейти через речку. Перехожу, но легче не становится: кругом запах, сушь и запустение, одёргиваю себя: «Ты это знала из Интернета, нужно было не фантазировать, а доверять тем, кто уже это видел…». Ищу столовую, чтобы сориентироваться, не нахожу (позже узнала, что её давно разобрали). Фотографирую несколько корпусов (менее сиротливо на меня смотрящих) и удручённая, но не оставляющая надежды в лучшем состоянии увидеть свой второй лагерь: «Кипарисный», ухожу.
6 сентября 2014 года
Бурлящим был в 63-ье,
Архитектурой поражал
Слыл притяженьем всех на свете —
Прошло полвека – пустым стал.
Добравшись до гостиницы, кратко делюсь увиденным; в ответ слышу о реконструкции, о воссоздании лучшего, о перезагрузке… «Доползаю» до лифта, предварительно выяснив – разрешены ли в номере «постирушки», и «сваливаюсь», сквозь полудрёму сна осознавая, что не в мечтах, а в реальности встретилась с дорогой мне землёй. «Успокаиваю» Васильева, Дыскину: Лагеря обязательно восстановят, они будут ещё красивее, чем были… Просыпаюсь, как от толчка: