– Экая ты, однако, корова! – в сердцах обругал Глеб, извлекая меня из-под копыт. – У тебя что, вестибулярный аппарат отсутствует?
– Отсутствует! – обиделась я. – Голова на высоте кружится!
Полторанин расхохотался и на глазах у всех принялся меня целовать. А вечером дома он как-то между прочим сообщил:
– Завтра уезжаю.
Мне стало холодно.
– Ну-ну, – сказал он, гладя меня по волосам, – все будет хорошо! Ты мне веришь?
Я не верила, и Глеб это понял. Подошел к окну и, глядя вдаль, спокойно сказал:
– Как-то не по-человечески у нас, я знаю, но ведь я ни на чем не настаиваю. Ты свободна.
Такого удара я не ожидала. Переспросила:
– На самом деле, свободна?
– Да, – твердо ответил он.
Я увидела напряженный затылок, приподнятые плечи, подошла и молча поцеловала его в шею. Глеб обернулся и сжал меня так, что трудно стало дышать.
Я подняла голову: глаза его были растерянными и по-детски испуганными. Таких глаз не могло быть у самого умного, сильного и надежного человека в мире, мне стало неловко, и я отвела взгляд.
Утром меня разбудил телефонный звонок. Это была Наталья. Недовольным голосом она спросила:
– Ну, что, выздоровела?
– Чего? – не поняла я.
– Ой, ну, не знаю, что у вас происходит, но только Жуков категорически запретил тебе звонить в течение двух дней. Сказал, что у тебя то ли нервное расстройство на почве простуды, то ли простуда на почве невроза. Я, конечно, не поверила, но он пригрозил, что вы больше не возьмете меня ни на одно дело, если я нарушу запрет. Так что, собственно, случилось?
Я поняла, что в Наталье обида борется с любопытством, и пообещала рассказать о своей загадочной болезни позже. А еще почувствовала огромную благодарность к Борьке за то, что он оградил меня на это время от любых звонков.
Я переросла тот возраст, когда каждый вздох при луне обсуждается с подружками, и твердо знала, что на определенном этапе советчиков в сердечных делах не бывает, и лучше со своими чувствами разбираться самой. Наталья же, как выяснилось, хотела, чтобы я составила ей компанию на праздновании юбилея какого-то заезжего ученого-историка. Тот владел информацией, необходимой для ее диссертации. Приглашение было на двоих, но муж Иван под благовидным предлогом ехать на торжество отказался и посоветовал взять меня.
Глеб бесшумно подошел сзади, и я включила громкую связь.
– Ну, поехали! – ныла Наташка. – Я бы тебя обязательно выручила!
Я взглянула на Глеба. Тот быстро написал на газете: «Имя историка?»
– Чижевский, – сказала она и удивленно спросила: – А зачем тебе?
– Я думала – Гумилев, – пояснила я.
– Очень смешно, – пробормотала Наталья.
Глеб сжал мое плечо и кивнул. По знакомому прищуру глаз я поняла, что имя ученого может быть связано с его приездом.