– Что, совсем, что ли слабый сериал? Продолжал громить мои позиции подполковник.
– Честно? – опять переспросил я, вновь затягивая паузу, но, прекрасно понимая, что вопрос моей окончательной капитуляции уже предрешен. – Честно говоря, кое – что мне там даже нравится, но …
Тут я понял, что чуть было опять не увлекся и едва не угодил в расставленные сети, подобно уже упомянутому ершу, а потому закончил свою мысль рубленой фразой:
– Но иногда они гонят откровенно ненаучно-фантастическую пургу, так что фигня, одним словом, этот сериальчик. И вообще, я предпочитаю смотреть исторические фильмы. Вам «Триста спартанцев» нравятся? – спросил я, после чего опять посмотрел на своего шефа глазами трехлетнего младенца.
– Ну и Бог с ним, с этим кино, фигня, так фигня, – как-то отстранено сказал Камышев и таинственно добавил. – С ним, или без него, все одно это дело достанется только тебе, потому как других работников, у меня просто нет.
С этими словами он взял со стола какую-то бумажку и начал ее изучать. Пауза затянулась. У меня даже создалось такое ощущение, что моя скромная персона больше никого в этой комнате не интересует. Я в такие моменты даже начинаю тихо беситься. В этом весь Камышев: вначале раззадорит, раздраконит, а потом подобно театральному актеру высшего разряда, начинает держать паузу, как будто без нее никак нельзя. Это у него сродни какому-то энергетическому вампиризму. Можно ведь по-человечески объяснить боевую задачу, если таковая имеется и благословить по-отечески на свершение оной. Нет, наш Борис Васильевич совсем иного склада командир, а его театральные паузы – это не просто так. Убежден я, что делает он их специально для того, чтобы подчиненный глубже осознал всю масштабность, можно сказать, грандиозность предстоящей работы, и ее важность для всего мирового сообщества.
Инстинктивно я чувствовал, что вопросы свои незамысловатые подполковник задавал совсем неспроста, но никак не мог понять, что за ними кроется? А внутренне беситься я начал оттого, что одно наверняка знал: Камышев к чему-то меня подготавливает, а вопросики его – прелюдия, за которой, скорее всего, последует покушение на мое личное время, которого у меня, кстати говоря, не так уж и много. Так что реакция моя была, скорее всего, формой защиты от подобного посягательства.
Пауза затягивалась. Камышев продолжал хладнокровно сверлить глазами бумажку, не произнося при этом не звука. У меня уже начало лопаться терпение при виде того, как подполковник пытается выучить текст наизусть. Наконец я не выдержал.
– А для чего вам нужно было мое мнение? – спросил я.
– Ты насчет чего? – Камышев подбросил свои кустистые брови поверх бумажки и соизволил заметить меня.
Я готов был взорваться подобно бочке с порохом, но сдержался.
– Ну, вы меня спрашивали насчет НЛО, сериала…
– А-а-а, –