Беспокойство. Владимир Третьяков

чтобы завтра – послезавтра быть готовым к выезду. Машину свою отгони на СТО – я сейчас позвоню туда и договорюсь с начальником. Они сделают профилактику, а если нужно, подремонтируют твою чуду – юду. Заправка – тоже за счет фирмы. В общем, делай все, чтобы на послезавтра ты был «конно, людно и оружно». О предстоящем вояже, понятное дело, как всегда, никому. Ни словом, ни даже намеком. А то вдруг я все же ошибаюсь, – Камышев в этом месте позволил себе улыбнуться, – так потом насмешек по этому поводу не оберешься. Да, и еще одно, – он вытянул ящик стола и достал из него книжечку удостоверение. – Тут мне один знакомый компьютерщик посодействовал. На, держи. Тебе ведь на месте нужно как-то себя рекомендовать, вот ты и будешь представляться журналистом газеты.

      Я открыл «корочку» и, действительно, увидел там свою фотографию. Все остальные атрибуты – печать, подпись редактора, стояли на своих местах. Воистину, сегодня щедрость моего шефа не имела границ. Такую заботу о кадрах и понимание того, что они, как и прежде «решают все», может проявлять только очень дальновидный руководитель. Захотелось вскочить с места, выгнуть грудь колесом и во весь голос проорать нечто лирико – патриотическое. А потом немедленно схватить в свои усталые от непосильной сыскной работы руки запутанный клубок этого странного дела и, нащупав в нем путеводную нить, размотать его в рекордно короткие сроки.

      – Ну, все, иди, – отпустил меня Камышев. – Готовься!

      Я был настолько счастлив оттого, что неизбежную, как ночь после дня, профилактику моего «Жигуля» придется совершать не мне, а высококвалифицированным работникам и, вероятно, так спешил на СТО, что, зазевавшись, чуть не сшиб с ног, проходившего по коридору, майора Чухнова.

      – Ты, никак в лотерее выиграл? – сказал он, потирая ушибленное плечо. – Что, спешишь в кассу получать денежки?

      – Да нет, – ответил я. – Рвусь совершать трудовые подвиги после начальственного «втыка».

      – За что же тебя так? – удивленно вскинул брови Чухнов. – Вроде ты всегда на особом счету у Камышева, доверяют тебе многое?

      – Все так, но кому много доверяют, с того и спрашивают по высшей ставке. Не понравился ему мой внешний вид, видите ли.

      – Да, видок у тебя сегодня еще тот, – констатировал майор, внимательно оглядывая меня. – Где это ты так?

      – Да, – ответил я, неопределенно махнув рукой. – Лукуллов пир.

      – Новый ресторан, что ли, открылся? – насторожился Чухнов, известный своим пристрастием к подобного рода новизне.

      Майора у нас недолюбливали. По моим понятиям, он был мужиком недалеким, с чувством юмора в стадии зародыша, а я к таким людям всегда отношусь, как к иностранным шпионам, с подозрением. Еще одной его тяжелой, на мой взгляд, чертой характера, было то, что он всегда, даже когда его об этом не просили, старался влезть в любой разговор, и при этом всегда имел собственную точку зрения, о которой сообщал всем и всегда, даже тогда, когда это было не совсем уместно и необходимо. Несколько